Деление на Ноль

– Ребята, – прервала их диалог Грета, – может, вы потом свои отношения выясните?

Глава 17 Летучий засранец. Сезон охоты на сталкеров

Головастик был убежден, что если команда бомжей минировала данный конкретный коридор, нужно идти именно по нему, так как он к тому же выводит нас в отстойник, из которого через «бассейн» можно короткой дорогой выйти к развилке. А если бы фортуна улыбнулась бомжам-подрывникам, мы пошли бы самым дальним путем, где было бы больше шансов угодить в засаду, и не в одну, да и время увеличивалось.

Выслушав доводы следопыта, некоторые члены команды решили задать ему несколько уточняющих вопросов.

– Ты совсем, что ли, башкой поехал? – тревожно нахмурился Трактор. – Ты через «бассейн» хочешь идти? А ничего, что предупреждение было о двух пропавших группах Лешего и Стрелка?

– Ой, да брось ты, – отмахнулся Ник, – там были аномалии, однако прошло уже много времени, а у Лешего, я слышал, конфликт был в группе, там Лоза за старшего хотел стать. Так что аномалии, скорее всего, просто кончились.

– А Стрелок?

– Тоже облажался, – с железной уверенностью кивнул Головастик, – он, понимаешь, всегда был торопливым, все на время старался сделать. Ну, много ли надо, чтобы в «бассейне» сгинуть? Просто обычная невнимательность… А у меня чуйка…

– Зима, скажи ему, – взмолился Трактор, – у него опять чуйка проснулась!

– Идем через «бассейн», – отрезал Зима, – сэкономим больше пяти часов. Аккуратно пройти можно.

И Трактор печально поник, всем своим видом показывая свое отношение к руководству и своему напарнику…

Моя железная воля и крепкие нервы явно давали сбой: я все больше и больше начинал думать об Алисе…

Точнее, я представлял, как она обреченно сидит в каменной комнате, думает о том, какой я тупой, и разочаровывается в жизни. Волнуется за Саммерса – вот уж кому в этой ситуации лучше всех. Да, наверняка он скучает по хозяйке, но я бы сам с удовольствием так поскучал среди еды и добрых соседей, зная, что какой-то долбанутый человек пошел ее вызволять из какой-то ледяной задницы. Один, в обнимку с чемоданчиком и парой кило динамита.

Нет – кот не должен о таком думать, иначе он просто утопится в сметане. Я бы точно свел счеты с жизнью – легче, когда близкого уже убили, вместо того чтобы знать, что он еще жив, но его спасают максимально по-идиотски, а ты не можешь ничего сделать, так как у тебя вместо рук – лапки…

В памяти всплыли слова из моего видения Анехиты, что у меня есть большая любовь, или как там она сказала…

Что такое любовь?

Кто-то считает, что это мощнейшее половое влечение, инстинкт продолжения рода или просто страсть. Кто-то говорит, что это зрелое понимание дружбы и партнерства, искусство быть вместе. Некоторым нравится родинка на щеке или ямочки в уголках рта при улыбке, и человек видит в этом целый космос. Кто-то придумывает себе образ и, найдя нечто сходное, сочиняет себе целый мир, который, впрочем, легко рушится через определенное время. Некоторые убеждены, что это какая-то мистическая вспышка божественного озарения, родство душ.

Лично я считаю, что все вышеперечисленное – полная туфта.

Может, сэр, вы скажете, что куда мне, Загу Моррисону, суматошному и любвеобильному раздолбаю, судить о таких тонких материях?

Да, отчасти я соглашусь с этим. Да и признаюсь в самом страшном: я, пожалуй, отношусь к той категории людей, которых считаю полными болванами или лицемерами. Не то чтоб я верю в божественное озарение, но у меня стойкое, ничем не преодолимое ощущение, что я определенно знаю, что такое эта самая «любовь». Это автоматически ставит меня в один ряд с опасными психами, и даже сиблинговское происхождение тут вряд ли подойдет для оправдания. Люблю ли я Алису? Не знаю – мы пока не настолько сблизились, чтобы я был уверен в этом. Люблю ли я кого-нибудь, кроме себя? Люблю родителей, и в разной степени тяжести целый список друзей и любовниц. Кто-то скажет, что я эгоистичный, незрелый сукин сын. А я не стану спорить: вот когда у меня все получится, тогда я лучше покажу, нежели буду рассуждать… Я знаю, что есть любовь, и потому тащусь по этим сырым и темным коридорам, хотя мне и насрать, что произойдет, даже если у меня ничего не получится: так же, как я верю в любовь, я верю и в то, что все должно быть хорошо – потому доктора и отворачиваются от меня…

Все же странный он какой-то, Сергей Морозов…

В принципе, не сильно-то я его и раскрыл, да и вообще наш «вечер откровений» был не особо-то сногсшибательным. Сталкеры и так пашут под жандармами, а уж найти среди сталкеров сотрудника ОРЖ, ну, прямо скажем, предсказуемо, как плесень в сыром погребе. Но почему Морозов так резко начал на меня обращать внимание? Недоверие? Испуг? За что он мог не доверять или испугаться? Что я сделал не так? Или не я?

Все эти невеселые мысли одолевали меня, пока я пытался уснуть в спальном мешке, когда мы остановились в отстойнике: жутко все вымотались за переход, да и на поверхности наступила глубокая ночь.