Деление на Ноль

– Да, – кивнул Якоб, – я так понял, они научились выращивать отдельные органы человека.

– Надеюсь, вы сможете в тайном порядке пустить в лабораторию наших экспертов от Рыбака…

– Рыбак ничем не помог мне, когда мне чинили те самые досадные препятствия! – гневно выпалил Майнер.

– Он и мне не особо-то помогает, – вздохнул я, – но доверять ему можно.

– Ну, не знаю – если это вам поможет. Большую часть оборудования и уж тем более результатов неделю назад вывезли.

Снова повисло молчание, и мне в голову пришел один неожиданный вопрос. Все полицейские знают – полезно неожиданно менять тему беседы.

– А давно ли вы видели, кстати, вашего сына Себастиана? Чем он сейчас занимается?

В его глазах внезапно вспыхнул одновременно страх, боль и ненависть.

– Моего сына я не видел уже довольно давно! – почти выкрикнул он. – И дай Зодиак, не увижу еще столько же!

– А что случилось? – удивился я.

– Это дело семейное! – отрезал он. – Вашего расследования это никак не касается!

– Ну, извините, просто иногда даже косвенные данные…

– Одно-единственное косвенное свидетельство! – перебил он меня. – Этот щенок возомнил, что с помощью Зеро сможет без труда стать одним из хозяев Купола! Как я ни объяснял ему, что для этого чудовища все, подчинившиеся ему, будут его холуями, все бесполезно. Эта увлеченность молодежи артефактами… без труда достичь всего и сразу! А знаем ли мы о природе этих вещей достаточно?! А когда они кончатся или поломаются? Кто будет работать?! Артефакторы?!!

Когда я выехал с парковки, во мне были смешанные чувства. С одной стороны, я расколол Майнера. Он согласился пустить в лабораторию «лямбда» людей Юна. Только надо связаться с Пифагором. И заодно сказать ему все, что я о нем думаю, желательно в нелицеприятных выражениях.

Про Зеро тот, понятное дело, ничего не знает, кроме того, что тот манипулирует почти всеми его родственниками и заставляет их действовать в своих интересах.

Если Юн не раздобудет какой-то информации, особенно об этом навязчиво возникающем образе некоего «глаза», я действительно перестану брать у него хоть какие-то дела.

Странно, как сочетается нелюбовь Якоба к артефактам и напичканный ими же кабинет? Ну да ладно, Миллер вон вообще из луддитов. Вот реакция на сына укрепила кое-какие мои подозрения, которые нужно проверить.

Размышляя таким образом, я снова покатался по разным авеню кругами: это настраивало меня на размышления, да и наличие хвоста хотелось бы проверить.

В голове бродили сотни мыслей, и на каком-то подсознательном уровне я очень удивился (честно), когда остановился под вывеской «Фэридун глобал банк».

Не знаю, что на меня нашло – наверное, какая-то дурацкая обида на Анджелу. Ведь даже не попросил ключа у Хофера! Двенадцать семьдесят три – вот что я запомнил.

– Что вам угодно, сэр? – с несколько нервной улыбкой спросила меня девушка, служащая банка.

Наверное, моя внешность сейчас напоминала грабителя.

Я ослепительно улыбнулся и, продемонстрировав бедной девушке «волшебную бумажку», сказал, что полиции города требуется проверить ячейку двенадцать семьдесят три.

– Но, сэр… – она слегка порозовела, – нужно разрешение старшего администратора…

Пришлось дождаться пышного очкастого парня в белой рубашке и зеленом галстуке. Оный же долго разглядывал и вертел в руках мою «опасную грамоту». Потом вызвали заместителя отделения, сухого «хорька» с жидкими усиками, а потом уже он не постеснялся потревожить по телефону владельца. Все же подпись Зеленского вкупе с визой прокурора – страшная вещь…

Наконец разрешение я получил. При этом деловое выражение моего лица не менялось: меня заставили подписать какую-то бумажку об ответственности за сохранность личной информации клиента в том случае, если это не противоречит закону.

В сопровождении двух секьюрити меня привели в банковское хранилище, где в полумраке вручили дубликат ключа, и я вскрыл ячейку двенадцать семьдесят три.

Старший смены попытался заикнуться о санкции прокурора или президента банка, но я так на него просмотрел, не издав ни звука, что последние слова он проговаривал почти шепотом.

В ячейке лежала стальная коробка с механическим цифровым замком. Я отвернулся спиной к охране и отковырял крышку лезвием перочинного ножа.

Внутри лежало несколько машинописных листов с печатями и подписями.

Я начал читать. Если опустить подробности и мелочи, там было написано следующее:

«Я, Анджела Джоан Пакеда, находясь в здравом уме и твердой памяти, без какого-либо принуждения и по доброй воле завещаю все свое движимое и недвижимое имущество самому близкому после отца человеку, своей лучшей подруге на протяжении долгих лет Мерил Рейчел Хантер. Сие мое распоряжение вступает в силу в случае моей внезапной смерти и по предъявлении оной особой требования ознакомиться с данным завещанием, так как она предупреждена о его наличии, но не знает о сути самого документа…».

В конце стояла печать и подпись нотариальной конторы Рональда Андерсена. Той самой конторы, которая недавно стихийно сгорела при беспорядках…