Delete

— Не понимаю вашего вопроса.

— Что в нем такого сложного? Интересно, как поступили бы вы, если бы были торговцем живым товаром? Одна из ваших девочек пытается сбежать. Неужели вы бы выстрелили в нее и тем самым испортили бы товар?

Айзенберг ничего не ответил.

Грайсвальд театрально вздохнул.

— Сколько раз я вам говорил: «Думайте, как преступник!» Если бы вы последовали моему совету, то поняли бы, что преступник ни за что не выстрелил бы в девушку. Сколько лет той малышке? Четырнадцать? Был ли у нее, измученной долгим голодом, шанс спастись от здорового мужика? У него в руке был пистолет, и логично, что он инстинктивно направил его на беглянку. Скорее всего, сначала он окрикнул бы ее. Затем, возможно, выстрелил бы в воздух или ей вслед. Но у него не было необходимости ранить ее, а уж тем более убивать. Жизнь девушки ни секунды не была в опасности.

Айзенберг молчал, понимая, что никакие доводы не сработают. Грайсвальда там не было. Он не видел перекошенного от ярости лица преступника. Однако, несмотря на это, он считал, что имеет право давать оценку ситуации. Ни одно слово, произнесенное Айзенбергом, не смогло бы поколебать его мнения.

Грайсвальд подался вперед.

— Ваша самодеятельность свела на нет месяцы трудоемкой следственной работы, — сказал он резким голосом, в котором не осталось и намека на понимание. — Помешав нам схватить заказчиков и наконец покончить с торговлей девушками в Гамбурге, вы обрекли неизвестно скольких юных особ на жуткую участь. Но, к счастью, жить с этим — вам, а не мне.

Айзенберг не пытался возражать.

— У меня нет формального повода к дисциплинарному взысканию, — продолжил Грайсвальд. — Вы руководили операцией. Вы принимали решения. Но я могу заявить вам, что вы меня разочаровали. Скажу прямо: пока начальник здесь я, вы не будете допущены к оперативной работе. Выбирайте сами, чем заняться: перекладывать бумажки в отделе или найти себе работу в другом месте. Но не думайте, что сможете тихо отсидеться. От всех своих подчиненных я жду максимальной эффективности в рамках их способностей.

Айзенберг поднялся со стула.

— Это все, господин начальник уголовной полиции?

— Еще нет. Подготовьте для меня подробнейший отчет о связях заказчиков. Мне нужны детали: вовлеченные фирмы, деловые контакты, адреса, телефонные номера — все, что вам удастся найти. Позвоните коллегам в Гватемалу и Гондурас. Поищите в Интернете. Надеюсь, вы умеете работать с Интернетом? И да, Айзенберг, я прекрасно понимаю, что вы меня терпеть не можете. Но мне все равно. Копы в Нью-Йорке тоже меня недолюбливали. Но я им показал — самым жестким копам в мире. Так что не воображайте себе, что своими полными упрека глазами или красноречивым молчанием вы меня деморализуете. И хорошенько подумайте, так ли сильно вы хотите провести оставшиеся до пенсии годы в шестом отделе.

— Это все, господин начальник уголовной полиции?

— Это все, господин Айзенберг. Я жду отчета к следующему четвергу. Будет достаточно электронной версии — в нашем отделе и так хватает всякого хлама.

* * *

Удо Папе, сосед Айзенберга по маленькому кабинетику, оторвался от монитора.

— Как все прошло? Не очень, да?

Айзенберг сел на свое рабочее место. Папе терпеливо ждал ответа. Он хорошо знал своего коллегу.

— Он дал мне понять, что нужно искать новое место.

— Быть не может! Этот надменный… — Папе сдержался, чтобы не обозвать своего шефа, поскольку стены офиса были недостаточно толстыми, чтобы позволять себе вспышку гнева. — Ты ведь не думаешь, что он это всерьез?

— Перспектива провести оставшиеся годы в этом кабинете меня не радует.

— Что ты имеешь в виду?

— Он мне ясно сказал, что не даст руководить оперативной работой.

— Тебе? Да как он смеет! Ты его лучший командир-оперативник!

— Он так не считает.

— Вот что я тебе скажу. Если ты уйдешь, то и я здесь точно не останусь. Посмотрим, как он будет бороться с организованной преступностью без нас.

Айзенберг ничего не ответил. Поддержка Папе была ему приятна, но он понимал, что это лишь слова. Когда дойдет до дела, вряд ли коллега поставит на карту свою карьеру только для того, чтобы выказать несогласие с несправедливостью. К тому же Айзенберг жертвенности не хотел.

Он принялся за работу. Отчет, который потребовал Грайсвальд, уже был составлен (разумеется, команда Айзенберга давно вскрыла и изучила детали преступления). Однако какой от этого толк? Истинные зачинщики торговли людьми были слишком хитрыми, чтобы попасться на грубом преступном деянии. Единственной возможностью разоблачить их было задержание с поличным. И как раз эту возможность они упустили. Второго шанса придется ждать долго, если он вообще когда-нибудь представится.