Delete

— Мне вызвать подкрепление? — спросил Клаузен.

Айзенберг помотал головой. Клаузен под его прикрытием поднялся наверх по лестнице, огляделся и показал поднятый большой палец. На втором этаже было четыре двери. Первая вела в спальню с незастеленной двуспальной кроватью, вторая — в узкую ванную. Из-за третьей послышалось тихое хныканье.

Прислушавшись, Айзенберг постучал.

— Полиция! Мы заходим!

Он резко распахнул дверь. Комната являла типичное обиталище подростка: плакаты рок-групп на стене, груда одежды на полу, небольшой письменный стол, на котором ютились монитор, клавиатура и кипы бумаг. В книжном шкафу с разноцветными выдвижными ящиками хранились книги для юношества и настольные игры. Однако мужчине, который скрючившись лежал на кровати, застеленной пестрым покрывалом, было ближе к тридцати. Он, беспомощно защищаясь, сцепил руки на голове.

— Папа! — закричал он. — Папа! На помощь!

Айзенберг поставил пистолет на предохранитель и убрал его в кобуру.

— Это не он. Голос совсем не похож на голос преступника.

Морани протиснулась мимо него к кровати.

— Успокойтесь, — сказала она с нежностью, которой Айзенберг никогда еще не слышал в ее голосе. — Мы вам ничего не сделаем.

— Я не хочу! — кричал мужчина. — Я не хочу снова в желтый дом! Я хочу оставаться тут!

— Не бойтесь, мы вас не заберем. Где ваш отец?

Мужчина медленно отнял руки от головы и посмотрел на нее выпученными глазами.

— Вы… меня не заберете?

— Нет. Мы из полиции, — сказала Морани.

— Полиции? Я ничего такого не делал. Честно!

Он снова закрыл голову руками.

— Да, мы знаем. Мы ничего вам не сделаем. Где ваш отец?

— На работе, — сказал мужчина, не глядя на нее.

— Мы можем с ним как-нибудь поговорить?

— Записка. На телефоне. Внизу, рядом с кухней.

— Сходите, поищите, господин Клаузен, — попросил Айзенберг. — А мы побудем здесь.

Вскоре Клаузен вернулся с желтым стикером. На нем было написано «папа». Айзенберг набрал написанный ниже телефонный номер.

— Это главный комиссар Айзенберг из Берлинского УУП. Мы находимся с вашим сыном. Не волнуйтесь, с ним ничего не произошло. Но было бы лучше, если бы вы приехали.

* * *

Потребовалось немало времени, чтобы успокоить взбешенного отца, когда тот ворвался в дом.

— Терроризировать моего сына! — кричал он снова и снова. — Вломиться ко мне в дом без малейшей причины!

— Я уже несколько раз извинился перед вами. В сложившихся обстоятельствах мы заподозрили, что здесь скрывается преступник.

— Мой сын и мухи не обидит!

— Мы в этом убедились. Еще раз прошу у вас прощения.

— Вы не представляете, чем все это обернется. Голоса, которые он слышит, уже практически смолкли. А вы, скорее всего, свели на нет наш прогресс, отбросили нас на месяцы, если не годы назад, — сказал он и обнял сына одной рукой. — Посмотрите, как он напуган!

— Могу лишь снова уверить вас, что я искренне сожалею о произошедшем, — сказал Айзенберг.

— В… все хорошо, папа, — сказал сын. — Полицейские были очень вежливыми. Особенно женщина.

Отец кивнул.

— Ну ладно. А теперь оставьте нас, пожалуйста.

Они попрощались. Айзенберг потер глаза. Изможденный морально и физически, он попросил Клаузена отвезти его сразу в пансионат.

Глава 47

— Мина, просыпайся! Ужин!

Она медленно поднялась и удивленно оглядела комнату, как будто не понимала, где находится. Он стоял рядом и держал тарелку с гамбургером и картошкой фри, которые, очевидно, купил в закусочной. Тарелку поставил на пол рядом с матрацем.

Мина сделала глоток воды из бутылки, прежде чем молча приступить к трапезе. Он наблюдал за ней. Пистолет торчал из кармана штанов. Она подумала, что смогла бы выхватить пистолет, неожиданно набросившись на Юлиуса. Если он считает, что она принимает таблетки, то не рассчитывает на такую реакцию. Она никогда не была жестокой, но изрешетила бы ему все конечности, пока он не назвал бы ей код от замка. Она успела покопаться во всех документах, хранившихся здесь, но без особых успехов.

— Что с тобой? Невкусно?

Она заметила, что перестала есть, и поспешно положила себе в рот несколько холодных размякших картофельных палочек.

— Тебе бы в кино играть, — заметил он как бы между прочим.

Она оцепенела. И медленно подняла голову от тарелки. Он улыбался.

— Ты думаешь, я не заметил, что ты перестала принимать таблетки?

Она ничего не ответила. Может быть, он ее просто проверял…

— Ты довольно сообразительная, догадалась о дате. Только это не дата рождения моего отца.

Она похолодела. Сама того не желая, она посмотрела на пистолет. Его улыбочка превратилась в широкую ухмылку. Он вытащил пистолет из кармана и протянул его ей, но так, чтобы она не смогла дотянуться.

— Вот что тебе нужно, да? Ну, давай, возьми же его!

Мина запустила в него тарелкой и подалась вперед. Однако он предвидел ее действия и без труда увернулся от ее неумелого нападения. Он расхохотался.

— Так легко не получится, милая моя! Чтобы перехитрить меня, тебе надо было притворяться искуснее!

Она зарыдала.

— Пожалуйста! — взмолилась она. — Пожалуйста, отпусти меня! Я никому ничего не скажу, правда.