Дельфин в стеарине

Мобильник пискнул – пришла ответная эсэмэска. Я не люблю голосовой режим получения сообщений и всегда выставляю в опциях сигнальный…

«Да», – отвечала Марьяна.

Я позвонил.

– Привет, кусок Максок, – отозвалась Марьяна.

– Привет, лоханка Марьянка!

– Какая муха тебя вчера укусила? Умчался будто на пожар.

Я мысленно хмыкнул – пожар и был, только без дыма и огня. Но руины остаться могли. На полном серьезе…

– Прости! Воспоминания радостного детства набежали.

– Из-за музыки?

– Да. У тебя так не бывает?

Она помолчала секунду:

– Бывает… – И добавила: – Ладно, уже простила.

– Наш уговор остается в силе?

– Да.

У меня отлегло от сердца.

– Только мне деньги не нужны.

Я насторожился:

– Чего же ты хочешь?

– Хочу иногда с тобой в «Северной Венеции» поторчать. И послушать эту членоголовую сингершу. Как ее?.. Земфира?

– Это не Земфира. Она всего-навсего поет песни Земфиры.

– Неважно. Ты согласен?

«А что мне еще остается?» – подумал я.

– Да. Только не каждый день.

– Каждый – быстро надоест. – Марьяна рассмеялась. – У меня, кстати, есть первое донесение. На работе лоханки треплются, что у Шантолосовой любовь-морковь с Кавказцем. Видели их где-то парочкой.

– Кавказец – это Карачаров?

– Э-э… – В голосе Марьяны послышалось разочарование. – Так ты уже в теме?

– В теме. Но это неважно. Именно такие вещи меня и интересуют. Кто с кем спит, кто о ком что говорит…

– Грязная у тебя работенка.

– Уж какая есть!

– Ладно, кусок Максок. Еще что узнаю, тут же звякну. А ты планируй свободный вечерок.

Я выключил мобильник. И поморщился – у меня было четкое ощущение дежа вю. Как будто со мной только что разговаривала Инга, конь в малине! Как будто впереди ждет… Нет уж, об этом мы думать не станем, не станем, и все!

Чтобы отвлечься от мысли об Инге, я коснулся клавы, переключая компьютер в режим интеркома:

– Катенька! Будь добра, свяжи меня со вчерашним клиентом. С Константиновым. И разговор наш, будь добра, запиши.

– Одну минуту, – ответила Катя.

Вскоре видеомаска Поля на триконке сменилась физиономией нашего нанимателя.

– Здравствуйте, Максим!

– Здравствуйте, Антон! Вот я и позвонил. Не рано?

– Наполовину. Обо всех членах совета я разузнать еще не успел, но частично информация есть. К сожалению, она вас не обрадует. В тот вечер, когда погиб Бердников, не имеют алиби Полина Шантолосова, супруги Зернянские, Георгий Карачаров и ваш покойный слуга. Во втором случае так же не имеют алиби Полина Шантолосова, Анита Зернянская, Георгий Карачаров и ваш покойный слуга. Я в оба вечера сидел дома, но поскольку живу один, свидетелей у меня нет. У Шантолосовой и Карачарова в обоих случаях взаимное алиби, которое по существу, как вы понимаете, алиби не является. Достаточно было договориться. Что касается Зернянской, то в первом случае, по ее утверждению, они с супругом ходили в ночной клуб «Сириус». Когда погиб Зернянский, она оставалась дома. – Константинов развел руками. – Так что вся эта информация вам не поможет. Возможно, у других членов совета директоров, с которыми я еще не работал, алиби будет, и тогда ваша задача не усложнится. Но и не упростится. Впрочем, и так набор подозреваемых достаточно велик. Есть ли дальнейшие задачи?

– Пока одна, – сказал я. – Я бы хотел узнать, кто был любовником господина Бердникова.

Константинов кивнул:

– Сделаем. Это будет несложно.

Ну, конечно! Ему с его командой это, действительно, будет несложно. Им бармен (или кем он там был, бритоголовый верзила из «Красного кентавра»?) быстро все расскажет.

– Трудно вам приходится, – сказал с участием Константинов.

– Да уж, – согласился я. – Возможности мои весьма ограничены легендой, которую я выбрал. Вот если бы вы публично назвали себя моим клиентом, стало бы гораздо проще. Я бы мог тогда вести расследование открыто. И предметом его стало бы не возможное самоубийство Бердникова и Зернянского, а предполагаемое покушение на их убийство. В таком случае, как вы понимаете, любой свидетель начинает себя вести совсем по-другому. У многих развязываются языки. – Я посмотрел на него с нескрываемой надеждой.

Он сидел перед своим компьютером, хмуря брови и потирая подбородок.

Похоже, такой вариант ему даже в голову не приходил. Эта их корпоративная этика, мать ее перемать! Все-таки нам, инвидуалам, намного проще. Я вспомнил, как отец рассказывал кому-то из давних приятелей, не имевших отношения к его бизнесу, на какой бы машине он ездил, если бы не коллеги. Я бы на самой обычной «шестерке» катался, говорил он, всем она меня устраивает, хоть и с производства снята. Но ведь НЕ ПОЙМУТ. Понты дороже денег!..

Между тем Константинов отхмурился и отпотирался.

– Сам я, конечно, в открытую клиентом себя не назову. Не могу я на это пойти, вы понимаете? Расследование еще неизвестно чем кончится, а мне с этими людьми в будущем работать и работать, понимаете? Или надо будет уходить. С чем я останусь? С разбитым корытом? Понимаете?

Я кивнул. Я его прекрасно понимал. Но ведь именно он заварил всю эту кашу. Снявши голову, по волосам не плачут… Сказал «а» – говори и «б»… Назвался груздем – куй железо…