Дельфинья тропа

Но я шла подготовленная. Когда Мира подкралась ко мне сзади под водой, я резко развернулась и поднырнула к ней лицом. Мира была заинтригована и на всякий случай отплыла подальше. Потом еще раз приблизилась, а я снова под нее поднырнула. Мира приняла игру. Так соревновательность стала основой нашей дружбы. Мира постоянно устраивала мне проверки. А я ее немножечко задирала. Чтобы Мира признала меня как можно скорее, с первого дня тренировок кормили ее только мы с Юлей. Так день за днем мы и привыкали друг к другу. Через два месяца мы приступили к сложным трюкам. Мы отрабатывали прыжки, прокаты на одной ноге и прокаты на носу, но пока даже не пробовали петь. Во всем этом была еще одна загвоздка. С принцем оказалось все не так просто. Сначала нам казалось, ну что там, пара прокатов, заключительный дуэт, проблем не будет. Все партии за Кристо петь будет Данила из операторской, а смену тембра легко обыграть сменой тела – пока Принц в теле Кристо, у него брутальный бас, а когда в теле человека тут уж как повезет. Но оказалось, что ребята вообще не поют, никто. Но и это было не главным. Оказалось, что вот эти последние несколько номеров самые знаковые и принц должен выглядеть. Из ребят-демонстраторов никто не тянул… Чего-то не хватало. В конце концов остановились на Сашке, младшем тренере – долговязом парне с демоническим лицом. Он был совершенно негибким, но Моника сглаживала эту угловатость. На его фоне она выглядела Дюймовочкой. И все-таки мы все понимали, что это не то. Не искрило. Когда Моника отыгрывала свою партию с Кристо мы переставали дышать. Это было прекрасно, эта любовь окутывала каждого, кто находился в любой точке бассейна. Любовь витала в воздухе. Когда Кристо менялся с Сашкой это был просто цирк. Стало понятно, что принц – фигура ключевая. И если мы его не найдем, мы просто смажем финал.

Мы тренировались как сумасшедшие, но чем лучше шло у нас шоу, тем очевиднее становилось, что таким финалом мы убиваем все.

Я помню, похожее чувство у меня было, когда я посмотрела Нотр-дам. Так уж вышло, что впервые я увидела мюзикл именно в том оригинальном формате – Брюно Пельтье в роли Гренгуара, Жюли Зенатт – Флер-де-Лис, Гару – Квазимодо…и было видно, что актеры не играют, они живут этим шоу. Каждая улыбка, каждое движение единственно возможное, каждая интонация именно та. Потом я решила сходить на мюзикл вживую и искала, где есть постановка. Я прослушала любимые арии в другом исполнении и поняла, что не пойду. Неживые лица, невыразительные голоса. Нет, это великолепные актеры, но они не создавали этот мюзикл, они его дублировали. А тот первый звездный состав этим жил. Они любили мюзикл, любили друг друга, это было их детище. Это было ощутимо даже через экран ноутбука.

Вот так и Сашка выбивался из нашей тусовки. Он отлично выполнял трюки, он здорово ладил с дельфинами, но наш мюзикл не был смыслом его жизни. И тут появился Сережа.

Решение всегда приходит не оттуда, откуда его ждут, и мы сначала даже не поняли, что это и есть наше решение. Слишком уж смешным поначалу он нам показался. В то время, когда мы отчаянно бились над финалом, он работал на кормокухне, проходил испытательный срок. Мы его даже не замечали, увлеченные работой, ведь кормокухня – это как поезд – вошли, ушли, не прошли испытательный срок…Я впервые обратила на него внимание, когда думая, что их никто не видит, ребята дурачились в бассейне и скинули в воду Аню. Я в это время сидела в кафе с журналистами и рассказывала им про работу над мюзиклом. Мы посмеялись, а наутро я подошла к Сереже и сказала:

– В следующий раз, когда вы решите кого-то искупать, посмотрите сначала, нет ли клиентов в кафе.

Он вскинул на меня глаза…у него оказались удивительно синие глаза с огромными черными ресницами…посмотрел внимательно. Я видела, как у него в мозгу быстро проходят какие-то сложные мыслительные процессы. Конечно, он мог бы меня и послать. С точки зрения субординации я не должна была делать никаких замечаний. Но он улыбнулся и весело сказал:

– Понял.

Это было такое несоответствие моего представления об этих ребятах и реальности, что я стала обращать внимание на Сережу. Он был удивительно легким во всех смыслах. Худенький, почти хрупкий, жилистый. Легко воспринимал любое замечание, легко знакомился с людьми, легко учился новому. Легко относился к неприятностям. Он проторчал на кормокухне дольше остальных, про него попросту забыли в этой подготовочной суете, а он нисколько не расстроился, весело резал рыбу, как и я каждую свободную минуту проводил в бассейне, наблюдая за дельфинами, когда там никого не было. И вот что странно. Дельфины его узнавали. Наши ребятки вообще хорошо запоминали людей, но всегда было легко понять, кто чей тренер. К своим тренерам у них было отношение особое. Когда тренер заходил в бассейн, его питомец сразу несся к нему, стрекотал, бил хвостом и плавал за ним по своему бассейну. К чужим они не особо подплывали. Но с Сережей они общались. Даже Мира не пыталась его обрызгать.