Деликатес от дядюшки

– Причём здесь плечищи, – Татьяна постучала пальцем по лбу мужа, – Иваныч всю жизнь кузнецом работает, он тебе молотом и спичечный коробок закроет, не помнёт и быка завалит, не промахнётся.

– А что делать-то надо? – Андрюха решил узнать, что за работа ему предстоит.

– Да, Борьку, быка нашего оглушить. Кувалдой в лоб и всё, он с копыт. Кувалда у меня есть десятикилограммовая, а у Иваныча молот всего-то на восемь кило.

– А почему кувалдой, быков же по-другому валят.

– Ну, а здесь надо так, – Петрович сделал рукой знак, давая понять, как именно хитро надо сделать.

Татьяна поднялась из-за стола:

– Пойду, надо ещё свиньям приготовить. А потом пройтись по деревне, поспрошать, кому мясо нужно будет.

– Я тебе помогу, – Матрёна тоже встала, – по дворам пройдусь, поспрашиваю.

– Короче, такое дело, – голос у Петровича был заговорщицкий, – в прошлом годе приезжал к нам на постой зоотехник из области. А Иванычев деверь – Сашка Немец, взялся бычка валить. Так зоотехник этот что учудил. Он угостил Иваныча деликатесом, которые подают в лучших столовых Европы.

– В ресторанах, – поправил дядьку Андрюха.

– В ресторанах, – согласился тот и продолжил, – так вот что они сделали: Иваныч взял молот свой кузнечный, да как дал быку про меж рогов, тот сознание потерял и свалился как подкошенный. А зоотехник-то этот подкрался к быку сзади (то ли сбоку), да в тот самый момент, когда бык получил в лоб молотом, отрезал у быка яйца опасной бритвой. И из них сам такое блюдо забабахал, что язык проглотишь. Иваныч рассказывал. А про Европу зоотехник рассказывал, он оказывается бывал в Магадане ихнем, где с быками бьются.

– В Мадриде.

– Ну да в Мадриде. Они там во Франции любят всякие деликатесы.

Андрюха хотел было просветить дядю по вопросу географического положения Мадрида, но решил этого не делать, дядя не очень любил, когда ему указывали на его ошибки. Вместо этого он поинтересовался:

– А к чему такие сложности, почему яйца надо на лету срезать? Нельзя сначала свалить быка, а потом отрезать?

– Нельзя, – строго сказал Петрович, – я не помню точно почему, но нельзя. Вот именно так надо делать.

– Но почему?

– Так, ты поможешь или нет?

– Видимо, – решил успокоить сам себя Андрюха, – яйца надо срезать у ещё живого быка, а после того, как его вырубят, он же может помереть, и тогда деликатес пропал.

– Ну, вот видишь, сам же всё знаешь. Чего тогда выкобениваешься? – обрадовался Петрович, – Так, Борька в стойле, опасная бритва у меня есть, наточенная, кувалда в сарае. Всё готово.

Андрюха озадаченно почесал голову:

– А быка кувалдой обязательно свалишь?

– Сдрейфил? – издевательски заулыбался дядька, – маленький мальчик обделался.

– Да… – поддержал соседа Михалыч.

– Да нет… просто интересуюсь. Я же ещё никогда…

– Давай по рюмахе и обсудим всё. – Петрович взял в руки бутылку, – Закончилась. Какую теперь начнём. Опа! Чибас! Нет, хочу кубинского рома!

Все трое молча выпили, закурили.

– Ты, Андрюха, не боись, всё у нас получится. Ты вон кабан какой здоровый, да ты этого бычка кулаком свалишь если что. А ты говоришь кувалда.

– Да не, конечно, я … пф… это так просто, чтоб наверняка. А Иваныч… что Иваныч? Ну, кузнец он, ну и что?

– Не, – вставил слово Михалыч, – кузнец он знатный. Петрович, помнишь какие розочки он выковал отцу моему на оградку? Как живые, только железные.

– Помню, – ответил Петрович, – давай за батю твоего. Помянем. Не чокаясь.

Он налил ещё по рюмке. На улицу вышла Татьяна, руках она несла чугунок, наполненный мелкой картошкой. Она поставила его на группку, сложенную из кирпича здесь же во дворе, и принялась разводить огонь:

– Всё пьете? Смотрите дел по-пьяни не натворите!

– Не каркай под руку, женщина, – Петрович по-гусарски лихо опрокинул стопку рома.

– А что розочки, – продолжал подбадривать сам себя Андрюха, – Петрович, я же не собираюсь розочки ковать. Хотя, если б надо было, я бы и розочки научился из железа делать, и ромашки… Ик… Но мне-то надо всего-навсего в лоб разок заехать быку. Делов то.

– Ну а я что говорю, – поддержал того дядька, – какие проблемы для здорового мужика кувалдой      в лоб засадить разок.

– Никаких проблем, – согласился племянник.

– Это точно, – вставил Михалыч.

Кувалда и правда была тяжёлая, десять килограммов, не хухры-мухры, целое большое ведро воды. Андрюха разминался, перекидывая кувалду из руки в руку. Петрович в это время доводил, на всякий случай, бритву на ремне. Михалыч молча за всем этим наблюдал в сторонке.

Андрюха, держа кувалду в руках, делал повороты туловища, наклоны в стороны, короче готовился к мероприятию самым серьёзным образом. Петрович не отставал, наточив бритву, он решил ее проверить. Подобрал с земли куриное перо и рубанул по нему бритвой. Острейшая сталь рассекла перо так, что не сразу было видно. Сначала мелькнул клинок, и лишь через секунду, часть пера отвалилась, медленно упав на землю. Всё было готово.

– Так, – Петрович нервно потёр руки, – чтобы руки не дрожали, надо еще по стопочке.

Всё трое подошли к столу, раздалось бульканье.

– Ну, за успех нашего предприятия, – произнёс тост хозяин.