Делирий

Когда и как раздевались, он не помнил. Очнулся, когда они уже лежали в постели, сжигаемые неведомой доселе силой. И снова начался безумный полёт тел, сопровождаемый ласками, о которых можно было только мечтать.

Мылись под душем вместе, не стесняясь друг друга, сгоняя воду ладонями с разгорячённых тел.

Лишь спустя час Юна заговорила:

– Я думала – прогонишь.

Он мотнул головой:

– Если сама не уйдёшь. Я женат.

– Я знаю. Но если ты не живёшь с ней, значит…

– Она была и есть, но не со мной. И хватит об этом. Есть хочешь?

– Очень!

Сияющие глаза Юны не отпускали его ни на миг, и ощущать себя необходимым и желанным было сладко, хотелось что-то делать и надувать щёки, чтобы казаться значительней.

– Хочешь, пойдём в кафе.

– Если у тебя ничего нет…

– Всё в холодильнике.

– Тогда я найду и приготовлю. – Она умчалась на кухню, накинув на плечи свой умопомрачительный халат.

Роман успел заметить (час назад было не до того), что колено девушки приобрело нормальный здоровый цвет, шрамы стали незаметными, и оно уже не выглядит опухшим. Хотел поинтересоваться, что она чувствует, но зазвонил телефон.

Он бросил взгляд на проявившийся номер, сглотнул: звонил Варсонофий.

– Слушаю.

– Привет, висв. Юна доехала?

– Доехала, – деревянным голосом ответил Роман. – Я могу… позвать…

– Не надо, всё нормально. Не обижай её, она хорошая девочка.

– Я… никогда…

– До связи, звони, коль понадоблюсь. – Гудки отбоя в трубке.

На пороге возникла Юна.

– Кто звонил?

– Твой отец.

– Я так и думала. Что ты ему сказал?

– Что ты сумасшедшая.

Юна прыснула, чмокнула его в щеку и снова убежала на кухню. Забренчали ложки.

Роман расслабился, улыбнулся, возвращаясь к своему прежнему эйфорическому состоянию. Подумал: кто её обидит – дня не проживёт! Подумал ещё: а я без неё точно не проживу.

Телефон зажужжал – пришла SMS.

Он прочитал сообщение от Вьюгина: «Ничего?»

Ах ты, ёлки-палки, склероз! Нехорошо-то как!

Роман заглянул на кухню:

– Ты стряпай, а мне надо сделать обещанное.

– Хорошо, поняла, мешать не буду, – пообещала она.

– Это на час.

Юна перестала возиться с крупами, спросила догадливо:

– Ведание?

– В Москву собралась шахидка, хочет взорвать больницу, надо найти.

Глаза девушки потемнели.

– Не шутишь? Это опасно!

– Ничего опасного, – отмахнулся он. – Я просто загляну в больницы и попытаюсь определить поток внимания к той, где бандиты хотят устроить теракт.

– Хорошо, заглядывай, я буду рядом.

Даниэла спросила бы, зачем мне это нужно, подумал Роман, возвращаясь в комнату.

На душе стало легко. Юна готова была пойти на всё, лишь бы не доставлять ему хлопот.

Вход в состояние п р о с в е т л е н и я дался быстрее обычного. Всё-таки этот процесс требовал спокойствия, уверенности и хорошего настроения, а у него в данный момент оно было не просто хорошее – великолепное!

Вирусология в Сергиевом Посаде – ничего.

Иваньковское шоссе – пусто.

Городской нейрохирургический центр – пусто.

Онкоцентр на Каширке – ноль…

Вошла Юна, постояла немного в проёме двери, наблюдая за ним, вышла тихонько.

По сердцу прошлась тёплая волна: как же вовремя она вернулась!

Склиф – по нулям.

Истринский медцентр, медико-биологический центр в Обнинске, центр в Серпухове: пусто, ноль, тишина.

Список закончился.

Роман вышел из режима ментального в и д е н и я, глянул на часы. С момента включения в режим прошло сорок минут, очень хорошо! Он приспособился искать чёрную паутину недобрых намерений в пространстве и мог бы, наверное просканировать весь земной шар. Кстати, почему бы не сделать этого сейчас? Пусть не Землю – просканировать хотя бы Москву?

– Юна!

– Да, Ромашка, – появилась девушка.

– Горячий чай, лимон.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин! – Она сделала шутливый поклон, исчезла и появилась через три минуты с чашкой чая и блюдцем с дольками лимона. – Что ещё?

Он поцеловал её пальцы, обнимая взглядом (господи, какое же это счастье!), взялся за чай.

– Ещё минут пять, и я освобожусь.

– Нашёл что-нибудь?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, что искал.

– Нет, данные Афони не верны.

– Кто это – Афоня?

Роман покачал пальцем.

– Это секретная информация.

Юна рассмеялась.

– Я и так догадываюсь – чекист, с которым ты работаешь.

– Не осуждаешь?

– За что? Человек сам решает, с кем работать и ради чего. Главное, чтобы при этом работал не только ум, но и сердце.

Роман с интересом заглянул в глаза девушки.

– Кто тебе это внушил?

– А разве неправильно? Я сама делаю выводы. Патер всегда…

– Папа.

– Папа всегда с кем-то сражался, потому что остро чувствует несправедливость, и мама его всегда поддерживала, потому что он прав. Я чувствую, что и ты прав.

– Спасибо.

Юна снова рассмеялась, коснулась его щеки пальчиками.

– Я не люблю этого слова, оно осколок христианизированного «спаси бог», а меня спасать не надо. Пат… папа говорит – благодарствую.

– Хорошо, благодарствую. Кстати, как нога?

– Всё здорово! Втираю в колено гель, но оно уже не болит, ходить намного легче.

– Марш на кухню!

– Есть, товарищ главнокомандующий! – Юна коснулась виска ладонью, убежала.

Роман посидел, улыбаясь, несколько секунд, чувствуя небывалый душевный подъём, и сосредоточился на проблеме.