Делирий

Шаймиев ушёл в соседнюю каюту, где расположились экстрасенсы.

Афанасий позвонил Шехерезаде. Над Байкалом висел спутник связи, что позволяло без помех переговариваться не только с оперативниками вокруг озера, но и с Москвой.

Жена обрадовалась звонку, будто они не разговаривали год. А ему стало радостно на душе. Его ждали, его любили, и ради этого стоило жить.

– Будь осторожен, любимый, – донеслись последние слова Шехерезады.

– Буду, любовь моя! – пообещал Афанасий, представляя её в одном пеньюаре. Помотал головой, избавляясь от грёз. Работать, друг мой, работать! Мечтать будешь потом.

Он вышел на палубу, по-хозяйски огляделся.

Утро на Байкале в точке спуска подводных аппаратов выдалось по-летнему жарким, безветренным, что было не характерно для погоды конца августа в центре Сибири.

На водной глади изредка появлялись и исчезали мелкие морщинки, но поверхность озера на многие километры вокруг представляла собой зеркало, отражающее голубизну небес. Если бы не причина, загнавшая Афанасия на борт «Метрополии», он хорошо здесь отдохнул бы.

С кормы донеслись металлические удары, хор человеческих голосов: готовилось очередное погружение батиплана на дно озера.

Афанасий направился вдоль борта к корме и едва не столкнулся с Алеутом, который привёз группу на катере к базе подводников.

– Пардон. О, привет, Зиновий.

– И вам привет, – кивнул усач. – Как устроились?

– Отлично, никаких претензий.

Хотя претензии у Вьюгина имелись; к примеру, питалась группа по-прежнему своим сухим пайком вследствие перегруженности корабельной столовой, но говорить об этом человеку, далёкому от снабженческих забот, не имело смысла.

– Если что нужно, помогу, – сказал Зиновий. – Тут у нас демократия, – он с презрением сплюнул, – никто ни за что не отвечает. Людей поселят и забывают.

– Да уж, демократия – штука лукавая, – согласился Афанасий, вспоминая давний разговор с Олегом Харитоновичем.

– Демократия как разрушающий внутренние родовые связи фактор, – сказал как-то координатор, – впрыснута Поводырями во все страны. В России она тоже проникла во все социальные институты. Как только Поводыри включат спусковые механизмы «демократических реформ», мир начнёт сам себя дробить.

– Как Советский Союз? – спросил Афанасий.

– Советский Союз был их полигоном, на очереди Россия. Наше правительство тоже комплектуется демократическими методами, начисто исключающими попадание во власть людей выше определённого интеллектуального и духовного уровня. И процесс этот необратим.

– Но в правительстве есть и достойные люди.

– Сколько их, ты считал? Да и не выживают они во властных структурах в условиях тотальной коррупции. Основная масса чиновников чего ищет? Свою выгоду. Это же касается и депутатов Госдумы. Нет выгоды – никто из них с места не тронется. Как правило, за каждым их крупным заявлением стоит определённый заказчик – агент Поводыря. Помнишь принятые правительством и Думой законы о коррупции?

– Их чуть ли не каждый год принимают.

– Что-нибудь изменилось?

– По-моему, нет.

– Все разговоры о борьбе с коррупцией – из ужастика под названием «пчёлы против мёда». Это настоящий театр абсурда! Власть принимает закон, ограничивающий коррупцию, а главные коррупционеры страны, сидящие в первых рядах, дружно хлопают в ладоши.

Афанасий засмеялся.

– Что улыбаетесь? – заметил Зиновий.

Он очнулся.

– Вспомнил забавный случай. А вы тут по какому поводу?

– Заберу кое-кого на берег.

– Кого, если не секрет?

– Не секрет, – усмехнулся усач. – Чиновников тут развелось немерено, и все лишние, как вы понимаете. Велено пятерых из Заксобрания отправить на сушу, делать им тут нечего.

– Большие шишки?

– Больше некуда: председатель Заксобрания господин Соломонов и его братия.

– Что они тут делали? – удивился Афанасий.

– Груши околачивали кое-чем, – грубовато пошутил Зиновий.

Афанасию вдруг пришла в голову идея.

– Послушайте, Зиновий, вы меня очень выручите, если исполните мою просьбу.

– Слушаю.

– Не могли бы вы на меня накричать при Соломонове? К примеру: а вы что тут толкаетесь, экстрасенсы недоделанные? Мешаете только!

– Зачем это вам? – подозрительно прищурился усач.

– Очень прошу, это нужно для дела.

– Надоело штаны протирать на борту?

– В общем, чего уж отпираться, – развёл руками Афанасий.

– Ладно, сделаем.

– Мы подойдём на корму через пару минут.

Зиновий кивнул, разворачиваясь, Афанасий поспешил к каютам жилого яруса.

Экстрасенсы группы работали, корпя над списком, который доставил посыльный Михеева.

– Спокойно, свои, – сказал Афанасий, поманил Шаймиева. – Выйдем-ка на минутку. Петяй, ты тоже.

– Я с игуменом знакомлюсь.

– Без тебя справятся.

Втроём они поднялись на среднюю палубу теплохода, с борта которого была спущена лестница, упиравшаяся в борт принайтовленного к борту теплохода катера. Однако там никого не оказалось, и Афанасий, ничего не объясняя спутникам, провёл их на корму, где под краном стояли два красавца «Мира», похожие на космические аппараты пришельцев.

Родившееся в голове сравнение позабавило Афанасия, подумавшего, что происходящее на Байкале с батипланами глубоко символично.