Делирий

Афанасий поскрёб макушку.

— Мы и так тут притча во языцех.

— Тем лучше, пусть агенты Поводырей думают, что вы — главная мешающая им сила. Начните суетиться, подталкивать начальника экспедиции, теребить учёных, охранников, лезть к материалам экспедиции. Пусть все ополчатся на вас. Тогда и Кочевник не станет пристально вглядываться в окружающих. Но о безопасности не забывай.

— Понял, попробую.

В каюту заглянул Шаймиев.

— Мы готовы.

— Зайди, сядь.

Капитан сел на привинченную к борту койку.

Афанасий объяснил ему идею Малахова.

— Суету поднять несложно, — пожал плечами Шаймиев, — да только нас скоро попросят отсюда.

— Во-первых, мы тут на вполне законных основаниях, исследования сейчас курирует федеральный центр, да и Михеев в обиду не даст. Во-вторых, нам надо продержаться ровно до приезда министра Фурсенюка.

— Продержимся.

— Вот список делегации. Поговори с ребятами, пусть посмотрят каждого со своей точки зрения, они это умеют.

— Фотографии бы.

— Фотографий нет.

Шаймиев ушёл в соседнюю каюту, где расположились экстрасенсы.

Афанасий позвонил Шехерезаде. Над Байкалом висел спутник связи, что позволяло без

помех переговариваться не только с оперативниками вокруг озера, но и с Москвой.

Жена обрадовалась звонку, будто они не разговаривали год. А ему стало радостно на душе. Его ждали, его любили, и ради этого стоило жить.

— Будь осторожен, любимый, — донеслись последние слова Шехерезады.

— Буду, любовь моя! — пообещал Афанасий, представляя её в одном пеньюаре. Помотал головой, избавляясь от грёз. Работать, друг мой, работать! Мечтать будешь потом.

Он вышел на палубу, по-хозяйски огляделся.

Утро на Байкале в точке спуска подводных аппаратов выдалось по-летнему жарким, безветренным, что было не характерно для погоды конца августа в центре Сибири.

На водной глади изредка появлялись и исчезали мелкие морщинки, но поверхность озера на многие километры вокруг представляла собой зеркало, отражающее голубизну небес. Если бы не причина, загнавшая Афанасия на борт «Метрополии», он хорошо здесь отдохнул бы.

С кормы донеслись металлические удары, хор человеческих голосов: готовилось очередное погружение батиплана на дно озера.

Афанасий направился вдоль борта к корме и едва не столкнулся с Алеутом, который привёз группу на катере к базе подводников.

— Пардон. О, привет, Зиновий.

— И вам привет, — кивнул усач. — Как устроились?

— Отлично, никаких претензий.

Хотя претензии у Вьюгина имелись; к примеру, питалась группа по-прежнему своим сухим пайком вследствие перегруженности корабельной столовой, но говорить об этом человеку, далёкому от снабженческих забот, не имело смысла.

— Если что нужно, помогу, — сказал Зиновий. — Тут у нас демократия, — он с презрением сплюнул, — никто ни за что не отвечает. Людей поселят и забывают.

— Да уж, демократия — штука лукавая, — согласился Афанасий, вспоминая давний разговор с Олегом Харитоновичем.

— Демократия как разрушающий внутренние родовые связи фактор, — сказал как-то координатор, — впрыснута Поводырями во все страны. В России она тоже проникла во все социальные институты. Как только Поводыри включат спусковые механизмы «демократических реформ», мир начнёт сам себя дробить.

— Как Советский Союз? — спросил Афанасий.

— Советский Союз был их полигоном, на очереди Россия. Наше правительство тоже комплектуется демократическими методами, начисто исключающими попадание во власть людей выше определённого интеллектуального и духовного уровня. И процесс этот необратим.

— Но в правительстве есть и достойные люди.

— Сколько их, ты считал? Да и не выживают они во властных структурах в условиях тотальной коррупции. Основная масса чиновников чего ищет? Свою выгоду. Это же касается и депутатов Госдумы. Нет выгоды — никто из них с места не тронется. Как правило, за каждым их крупным заявлением стоит определённый заказчик — агент Поводыря. Помнишь принятые правительством и Думой законы о коррупции?

— Их чуть ли не каждый год принимают.

— Что-нибудь изменилось?

— По-моему, нет.

— Все разговоры о борьбе с коррупцией — из ужастика под названием «пчёлы против мёда». Это настоящий театр абсурда! Власть принимает закон, ограничивающий коррупцию, а главные коррупционеры страны, сидящие в первых рядах, дружно хлопают в ладоши.

Афанасий засмеялся.

— Что улыбаетесь? — заметил Зиновий.

Он очнулся.

— Вспомнил забавный случай. А вы тут по какому поводу?

— Заберу кое-кого на берег.

— Кого, если не секрет?

— Не секрет, — усмехнулся усач. — Чиновников тут развелось немерено, и все лишние, как вы понимаете. Велено пятерых из Заксобрания отправить на сушу, делать им тут нечего.

— Большие шишки?

— Больше некуда: председатель Заксобрания господин Соломонов и его братия.

— Что они тут делали? — удивился Афанасий.

— Груши околачивали кое-чем, — грубовато пошутил Зиновий.

Афанасию вдруг пришла в голову идея.

— Послушайте, Зиновий, вы меня очень выручите, если исполните мою просьбу.

— Слушаю.

— Не могли бы вы на меня накричать при Соломонове? К примеру: а вы что тут толкаетесь, экстрасенсы недоделанные? Мешаете только!

— Зачем это вам? — подозрительно прищурился усач.