Делирий

— Для очень плохих людей. Точнее, нелюдей. Потом расскажу, бери меня под руку.

Они вышли из-под шатра, неторопливо двинулись к остановке автобуса.

— Всё так плохо? — понизила голос Юна; рука её вздрагивала, она чувствовала волнение спутника.

— Не бывает так плохо, чтобы не могло быть ещё хуже, — мрачно пошутил он. — Я слишком медленно взрослею. Надо было идти одному, а не подставлять тебя.

— Я всё равно пошла бы с тобой. И вообще нельзя всё время думать о плохом. Жизнь прекрасна, это надо понимать.

— Конечно, прекрасна, — согласился он. — Она была бы ещё прекрасней, если бы не люди вокруг.

— Ты не любишь людей?

— Читала Оскара Уайльда?

— Что-то читала, не помню. А-а, «Портрет Дориана Грея», кажется.

— Дословно и я не вспомню, но он как-то высказался в том духе, что чем больше он узнаёт людей, тем больше ему хочется жить среди животных.

Подъехал автобус.

Они сели.

Автобус тронулся, и Роман заметил, что за ним двинулся чёрный внедорожник «Вольво». Сердце ёкнуло. Его действительно вычислили, и будь директор хоть кем, простым начальником агентства занятости населения, мафиози или резидентом Поводыря, он не преминул выяснить, кто посмел «поднять на него глаза».

— Что? — заметила Юна его изменившийся взгляд.

— За нами следят.

Она оглянулась.

— Ты уверен? Кто?

Роман бросил взгляд на салон автобуса: в нём ехало человек пятнадцать, и преследователи в джипе наверняка видели всех пассажиров.

— Сделаем так: я сойду на следующей остановке…

— Нет!

— Я сойду на следующей остановке, а ты поедешь домой.

— Я не хочу одна, — жалобно сморщилась девушка.

— Пожалуйста, не возражай, так надо. Не хочу, чтобы они знали, что мы живём вместе. Не беспокойся за меня, я скоро приду.

— Может, лучше вызвать милицию?

Роман улыбнулся, чмокнул Юну в ухо.

— Наивная, с милицией дела по-прежнему плохи, несмотря на попытки начальства изменить систему. Езжай домой и жди, я не задержусь.

Автобус остановился на улице Некрасова, напротив церкви Анастасии Римлянки. Роман ободряюще улыбнулся Юне, вышел. Не глядя на остановившийся неподалёку внедорожник, побрёл по улице, поглядывая на магазины и прикидывая, что изобрести, чтобы преследователи отстали.

Темнело на глазах, зажглись фонари.

Вечер был тёплым и душным, по небу плыли невысокие облака, предвещая дождь.

Справа показался высокий решетчатый забор городского парка. Решение возникло спонтанно: зайти в парк, накинуть на себя «шапку-невидимку» и тихонько слинять. Пусть ищут потом до утра.

Он свернул в парк.

Внедорожник затормозил, остановился. Спустя несколько секунд захлопали дверцы, из него вылезли трое парней, двинулись следом за жертвой.

Роман просканировал всех троих.

Первым шёл тот самый «гитарист», которого он увидел в ресторане в компании с двумя амбалами в безрукавках. Его спутниками были двое здоровяков с грязными «бандитскими» аурами: светлых и чистых струй в свечении их энергетик насчитывалось мало. К тому же парни были вооружены.

По пищеводу протёк холодок.

Намерения всей троицы сходились в одном: догнать и покалечить! Или убить! Причём это было не их решение, такую задачу поставил какой-то командир, скорее всего директор агентства, определивший в Романе угрозу своему делу.

В парке, несмотря на поздний час, ещё прогуливались люди, парами и небольшими компаниями.

Роман присоединился к одной из них, но быстро понял, что преследователей это не остановит, и свернул с центральной в боковую аллею.

Пора, подсказал «Роман-второй», без напряга не уйти. Лучшая защита — нападение.

Однако решение запоздало. Роман не успел настроиться на форсированный альфа-гипноз (надо было сделать это раньше, мелькнула сожалеющая мысль, всё-таки боец из тебя хреновый) и заставить троицу отказаться от своего намерения.

«Гитарист» не стал ждать, когда жертва забредёт в ловушку окончательно, он просто достал пистолет и выстрелил Роману в спину.

Интуиция сработала за мгновение до этого, окунула его в состояние «немысли». Время послушно затормозило свой бег.

Пуля, выпущенная с расстояния в пятнадцать метров, невидимая, но ощущаемая огненной осой, намеревалась ужалить его в левую лопатку, однако в последнюю долю секунды он сумел отклониться, и «оса» лишь обожгла кожу плеча, пробив рукав рубашки.

Бей! — рявкнул внутри «безмысленной» сферы «Роман-второй».

Роман ударил: вогнал в голову стрелка сгусток тьмы, ослепил, дал по морде двум его подельникам. Однако стрелок успел-таки выстрелить ещё раз, и пуля нашла жертву.

Роман почувствовал удар по лодыжке, боль фонтанчиком пробежалась по ноге, вонзилась в голову. Он вскрикнул.

— Я ослеп! — заорал «гитарист», юлой завертелся по аллее. — Где эта падла?!

— Уходим, Мося, — забубнили спутники «гитариста», получившие неожиданные оплеухи. — Щас охрана сбежится! X… с ним, потом подстрелим.

Послышался топот: троица бросилась наутёк.

Роман присел, вытягивая раненую ногу и оглядывая парк.