Дэлл

— …я еще поработаю, если ты не против, мне понадобится где-то пара часов, а потом приходи, я исполню свой долг.

Дэлл отвернулся. Все тот же ровный взгляд, скрывающий бешенство, и застывший на фоне монитора профиль.

Требовать любовь… Без желания… Приходи через пару часов…

Я не пришла.

* * *

Комковатое пюре с безвкусной подливой от переваренных котлет в горло не лезло — ни аппетита, ни настроения. Перед глазами плыли строчки формул, сложные алгоритмические построения, бесконечная череда символов, не желающих усваиваться мозгом. А ведь профессор считал, что у меня хорошие шансы, что я могу стать одним из лучших специалистов… Жаль подводить, поэтому придется провести не один час за практикой в руках с анализатором.

Столовая щебетала голосами, звоном ложек, скрипом отодвигаемых стульев и бряцаньем пустых подносов. За окнами сквозь серовато-белую дымку, накрывшую город с утра, неярко светило солнце.

Что ж, посижу до вечера, торопиться некуда, а завтра с утра (выспаться бы ночью) на экзамен. Главное, не дурить, не делать резкий телодвижений, не провоцировать конфликты, не переступать порог его кабинета.

Наваливалась усталость, дурная усталость, нездоровая, слишком тяжелая, чтобы удалось стряхнуть улыбкой или всплеском хорошего настроения. Слишком долго все шло не так и не туда, слишком давно я запуталась в себе и собственных действиях. Но теперь либо идти вперед, либо сдаваться. Странно, но я начала приходить к мысли, что больше не хотелось ни того, ни другого; хотелось просто жить и жить как-то иначе.

Однажды я пойму… и все изменю.

Когда-нибудь.

Кольцо на пальце больше не вызывало прежних чувств — ни радости, ни даже грусти. Просто кольцо; оно пока есть, потом не будет. Я посмотрела на него и отвернулась.

— …я звоню, а он трубку не берет, представляешь? На кой черт я мечу бисер перед свиньей?

Голос принадлежал одной из двух девушек, сидящих за соседним столиком. Блондинка: длинные волосы, прямой аккуратный нос, упрямо поджатые губы; хорошенькая, если бы не наморщенный лоб и тоскливый взгляд.

Ее подруга — темноволосая и коротко стриженная — недовольно покачала головой.

Наверное, с экономических курсов…

— Мы им становимся нужны только тогда, когда кладем на них болт. — Ее напомаженный рот презрительно скривился; качнулись над тарелкой с блинчиками громоздкие красные бусы. — Вот когда он не станет нужен тебе, тогда ты станешь нужна ему…

Я медленно отвернулась от случайных соседок и уставилась на остатки комковатого пюре.

Тишина внутри собственного сердца пугала.

* * *

Удивительно, как иногда вагонетка, плетущаяся внутри бесконечного темного туннеля, вдруг срывается куда-то вниз, а после берет невидимый, но ощутимый разгон и стремительно вырывается на поверхность горы. И болтается от непривычной скорости голова, цепляются за металлический край уставшие пыльные руки, слезятся от яркого света глаза, а ты счастлив, полностью счастлив, потому что наконец свободен!

— Девяносто два из ста баллов!!!

И я взлетаю к потолку, размахивая конечностями, как ошалевший плюшевый медведь.

— А-а-а!!! Вы чего!

— Ты молодец!

— Ура! Меган! Ура-а-а!!!

Руки одногруппников ловят лишь для того, чтобы вновь подбросить вверх.

— Отпустите меня! Я же упаду-у-у!

Сердце колотится в бешеном ритме, радость застилает сознание, хочется парить, смеяться, хочется летать. Они будто чувствуют это и хохочут, но хохочут счастливо, беззлобно, разделяя мой собственный восторг, и снова подбрасывают. Гип-гип ура победителю экзамена!

Когда только успели забыться вечера зубрежки, долгие часы, проведенные перед крошечными детальками, ворох исписанных страниц мятого конспекта и надоевший до зубной боли монотонный голос профессора Клода? Когда улетучилась тоска? Когда я вдруг осознала, что смеюсь сама? Четыре долгих почти бесконечных экзаменационных часа отсижены… четыре сложнейшие задачи решены. Неужели это правда?

— Вот ты даешь! Никто не выбил больше семидесяти, а ты — целых девяносто два! Ты гений, рыжая!

Казалось, прежде чем меня поставили на землю, потолок отдалился и приблизился еще не менее десятка раз.

— Дурачки! Делать вам больше нечего, чем людей подбрасывать!

Они так радостно смеются, а я даже толком не помню их имен. Ушастый в свитере — Жорж, да, Жорж… Рыжий с веснушками — Питер, а здоровяка зовут вроде бы Лиам. Профессор тоже не сразу смог запомнить — почему-то он редко обращался к нам по именам.

— Мег, сегодня празднуем! Идем в бар на углу сорок восьмой!

— Я…

Секундное замешательство — бар, какой бар? Ведь завтра день рождения Дэлла, подготовиться бы надо.

— Ты тоже идешь! Как без этого?

— Не-е-е, ребят…

Надо спросить у Дэлла…

— Никаких отмазок! Ты лучшая на курсе, ты точно должна быть. Мег, расслабься, мы все сдали, можем отметить! Блин, больше месяца мучений…

— И Ирвин там будет. Говорит, мы лучший выпуск за последний год.

— Ага, всей толпой отметим…