Делла-Уэлла (Странствие королевы)

- Эй, счастливчики, разбирайте пока подарки! - крик-пул он, обернувшись. - В розовых коробках с разной бижутерией - это для дам, а для мужиков - в голубых, попроще. Остальное закиньте в помещение, только чтобы Юшка до них не добрался. Ну, а мы ненадолго... Поздняя земляничка поспела.

Узенькая тропинка, усыпанная прошлогодней хвоей, не позволяла идти рядом. Сэнни, шедшая первой, переступила через узловатый кедровый корень и, не оглядываясь, бросила через плечо:

- Ты совершенно не умеешь вести себя в лесу: ступаешь бесшумно, а дышишь как загнанный кентавр!

- А тебе приходилось загонять кентавров?

- Да уж... - помрачнела мона Сэниа - воспоминания, разом нахлынувшие на нее, нельзя было назвать отрадными. - Так о чем ты хотел со мной посекретничать?

- Ну-у... ни о чем конкретно.

Она резко остановилась и обернулась к нему:

- Что ты скрываешь от меня, Юрг?

- Да ничего я от тебя не скрываю. Но, насколько я понимаю, что-то скрывают от нас. Вчера вечером, когда ты так царственно удалилась, Президент спросил меня: мы говорим с глазу на глаз? Я как-то подумал о крэгах - ведь никто не знает, на каком расстоянии они могут подслушивать, и с полной уверенностью не мог сказать ни "да", ни "нет".

- А он?..

- Он сказал: тогда отложим разговор до личной встречи.

- И как ты думаешь, что он намеревался тебе сообщить?

- Сэнни, сказка моя, я сейчас мечтаю совершенно о другом! Собственно говоря, я об этом мечтаю с момента приземления. Я потому в последний момент и переменил место посадки, что в степи нет ни кустарников, ни укромных полянок. А мне просто необходимо было утащить тебя подальше от всей твоей буйной оравы, пока каждый наш шаг не стал достоянием общественности.

- Ты хочешь сказать, что на нас будет любоваться все население твоей планеты, как в королевском зверинце?

- Боюсь, дорогая моя, что это еще мягко сказано. Сначала мы будем гостями Президента, затем, по собственному выбору, любые уголки Земли - всем кагалом или поодиночке, это уж нам самим решать. Кстати, туристические проспекты уже сброшены, и в невероятных количествах. Ких уже освоил видеотехнику, ему понравилось по младости лет.

Лицо моны Сэниа исказила горькая усмешка:

- До чего ты переменился, эрл Юрген! Разве Президент - это первый человек, которого мы должны посетить?

- А у тебя встречные планы, солнышко мое? - спросил он игриво, обнимая ее за плечи и настойчиво притягивая к себе.

Она решительно освободилась от его рук и сделала шаг назад:

- Как ты мог забыть о вдове эрла Юхана, твоего названого брата?

Он помрачнел:

- Прости меня, я не хотел тебя расстраивать в первый наш день... Мы не сможем с ней встретиться. Она больна. Она в клинике.

- А что такое - клиника?

- Клиника - это такое заведение, куда помещают людей, у которых сходные болезни.

- Это вроде кладбища, да? Но как больной может поправиться, если его к тому же еще и увезли из дома?

- Ну, там много врачей, специалистов, аппаратура всякая... Знаешь, кое-кто выживает.

- Перестань паясничать! Этой несчастной женщине сразу станет легче, если мы расскажем ей о том, как все это время жил ее муж и как самоотверженно он пошел на смерть. Или ты и это забыл? Ведь нет ничего страшнее, чем неизвестность, особенно если это касается любимого человека.

- Сэнни, малышка, ты права, как всегда... Но мы не сможем ей ничего рассказать. Она не просто нездорова. Она никого и ничего не узнает. Она в клинике для душевнобольных.

Мона Сэниа долго молчала, потом подняла руку и потерла шрамик на лбу это движение уже вошло у нее в привычку.

- Значит, кто-то на твоей Земле умеет любить сильнее, чем на Джаспере, проговорила она совсем тихо - Прости, эрл Юрген, я хотела бы вернуться.

- Четыреста чертей, Сэнни, да посидим хотя бы просто так, вон мох пушистенький, и совсем не сыро, я земляники наберу; воздух какой, это ж самый пахучий день лета, одуреть можно, весь лес точно ромом настоянный, голова кругом, Сэнни, это ж просто грех на такой заповедной поляне - да не...

- Прости, - повторила она, сделала шаг в сторону и исчезла. Крошечный паучок сорвался с ветки и, пролетев перед самым носом командора, невидимой паутинкой перечеркнул все знойное чародейство этого июньского леса.

Юрг мотнул головой, как застоявшийся конь, и понуро побрел обратно. На тропинку выкатился ежик-сосунок; он был настолько еще глуп, что, ткнувшись в сапог, не свернулся, а суетливо задергал носиком, совершенно потрясенный сладостным запахом джасперианской ваксы.

- Двое нас, идиотов, - сказал ему Юрг и, осторожно перешагнув через малыша, направился к озеру.