Дело № 113

Сгорбившись на козлах и укутавшись от ветра и дождя в свой капюшон, извозчик дремал в ожидании тех, кого привез.

Вердюре подошел к карете и дернул его за капюшон.

– Послушай-ка! Любезный!

Спросонья извозчик потянул за вожжи и забормотал:

– Пожалуйте, сударь, пожалуйте!

Но, увидав при свете своих фонарей таких грязных людей, он испугался за свой кошелек и даже за свою жизнь и в страхе замахал своим бичом.

– Я занят… – заговорил он. – Я занят.

– Да я знаю это, болван! – крикнул на него Вердюре. – Я хочу предложить тебе сто су за то, чтобы ты сообщил мне, не даму ли ты сюда привез?

Казалось, что пять франков прельстят его, но он грубо отвечал:

– Идите своей дорогой, а не то закричу!

Вердюре живо отошел от него.

– Уйдемте, – сказал он на ухо Просперу. – Он и впрямь кликнет полицию, и тогда прощай наш план! Надо перелезть где-нибудь в другом месте, а не через решетку.

И они стали разыскивать, где бы им можно было перелезть поудобнее, но в темноте трудно было отыскать подходящее место, тем более что решетка сменилась стеной, которая была десять или двенадцать футов вышиной. К счастью, Вердюре был очень ловок. Он отошел от стены, разбежался, вспрыгнул, ухватился за край ее руками и, взобравшись, сел на нее верхом. Затем он помог взобраться и слезть с нее Просперу.

Очутившись в саду, Вердюре стал исследовать место.

Дом Лагора находился в саду и представлял собой узкое, несоразмерно высокое здание в два этажа, кроме подвального.

Было освещено только одно окошко во втором этаже.

– Вы двадцать раз бывали в этом доме, – обратился к Просперу Вердюре. – Не можете ли вы мне сказать, в какой это комнате горит огонь?

– Это спальня Рауля.

– Отлично. А что в подвальном этаже?

– Кухня, буфет, бильярдная и столовая.

– А на первом?

– Две гостиные, разделенные драпировкой, и рабочий кабинет.

– Где помещается прислуга?

– В такую пору Рауль остается без прислуги. Ему прислуживают здешние жители, муж и жена, которые приходят утром и уходят вечером после обеда.

– Превосходно! В таком случае идемте!

И они направились прямо к крыльцу, но дверь оказалась запертой.

– Какая досада! – проворчал Вердюре. – Всегда инструменты надо иметь с собою! Ни отмычки, ни долота, хоть бы маленький кусочек железа!..

Видя, что ничего не выходит, он бросился от двери ко всем окнам подвального этажа. Но, увы! И здесь все окна были на запоре и ставни были плотно закрыты.

Вердюре был обозлен. Он бегал вокруг дома, как лисица вокруг курятника, стараясь отыскать вход и не находя его. В отчаянии он опять пошел на то место сада, откуда лучше виднелось освещенное окно.

– Ах, если бы можно было увидеть! – воскликнул он. – И только подумать, что там, именно там, – и он показал на окно, – ключ к загадке и что мы от него всего только в каких-нибудь тридцати или сорока футах…

Никогда еще Проспер не был так удивлен поступками своего странного компаньона. В этом саду Вердюре чувствовал себя как дома, несмотря на то, что проник в него воровски. Он разгуливал здесь без всяких стеснений, и можно было подумать, что он уже привык к такого рода экспедициям. Говоря об отмычках, он находил настолько же естественным отпереть ими дверь, насколько и чиновнику кажется естественным открыть свою табакерку. И, не входя в рассуждения ни о чем, он шлепал по грязи под ветром и под дождем, который по-прежнему лил на него ручьями.

Он приблизился к дому и стал что-то вычислять.

– Я хочу увидеть, что там делается, – сказал он, – и я обязательно увижу.

Вдруг Проспер вспомнил.

– Здесь есть лестница, – сказал он.

– И вы молчите!.. Где?

– В глубине сада, под деревьями.

Они побежали туда и без труда ее отыскали: она лежала около стены. Они подняли ее и в одну минуту поднесли ее к дому.

Но когда они приставили ее, то оказалось, что она не доставала до освещенного окна на целых шесть футов.

– Недостает! – проговорил, разочаровываясь, Проспер.

– Достанет! – перебил его торжествующий Вердюре.

И, отойдя от дома на аршин и повернувшись к нему лицом, он взял лестницу, осторожно приподнял ее и, ухватившись за нижние ее концы, поставил их себе на плечи. Таким образом препятствие было устранено.

– Теперь лезьте! – обратился он к Просперу.

Проспер был достаточно возбужден и заинтересован, и потому не медлил. Энтузиазм наполнил его душу надеждой на успех, и он почувствовал в себе наплыв бодрости, которой не замечал за собою раньше. Без всякого шума он добрался до нижних ступеней и стал подниматься по лестнице, которая шаталась и раскачивалась у него под ногами.

Но едва только его голова достигла окошка, как он издал крик, ужасный крик, подхваченный непогодой и потерявшийся в вое ветра. И, сорвавшись с лестницы, он упал на мокрую землю.

– Несчастная!.. – забормотал он. – Несчастная!..

С быстротой и невероятной силой Вердюре спустил на землю лестницу и бросился к Просперу, думая, что он расшибся.

– Что вы увидели? – спросил он. – Что там происходит?

– Там Мадлена… – отвечал Проспер слабым, заплетающимся голосом. – Понимаете ли, там, в этой комнате, Мадлена, одна, с Раулем!..