Дело №2

Кота опять пришлось выставить потому, как он, совершенно обалдев от количества народа и внимания к себе, совсем распоясался: взобрался на книжный стеллаж под самый потолок, спрыгнул оттуда вниз, промчался по прилавку, залетел на свой пень и замер, дико вращая потемневшими от возбуждения глазами. Алик, не мешкая, схватил кота в охапку, не дожидаясь, пока тот еще куда-нибудь сиганет, и отнес в жилую часть. В остальном все прошло без происшествий, и в половине четвертого, оставив Алика одного справляться с предпраздничной торговлей, я пошла собираться на обед с инспектором. Я до сих пор не совсем понимаю разницу между словами «обед» и «ужин» в Америке. Бабушка, пока я жила у нее до отъезда в Америку, куда годом раньше уехала по визе невесты моя мать, всегда очень заботилась об обеде, который она варила к моему возвращению из школы, и ужине, который мы ели обычно часов в семь после того, как я либо заканчивала делать уроки или приходила домой после музыкальной школы. Здесь же обедом называют все то, что едят после ланча, а ужин — это поздний обед. Ну, что-то в этом роде. Обедать мы с инспектором собирались в его любимой «Специи» на Вестерн авеню. Особо я ни готовиться, ни одеваться не собиралась, но мне хотелось еще раз просмотреть, все свои записи по делу на случай, если я что-то не досмотрела или упустила. Полистав тетрадь, я добавила еще один вопрос — родственники. Наверняка полиция выясняла, были ли у Софьи родственники, особенно, если им что-нибудь отходило в случае ее смерти.

* * *

Так уже однажды было — к «Специи» мы с инспектором подъехали одновременно, только на этот раз ему не пришлось уступать мне место на стоянке, она была практически пустой.

— У нас деловая встреча или свидание? — спросил меня инспектор, когда мы сели за столик. При этом он выразительно посмотрел на край тетради, торчащей из моей сумки.

— Давайте назовем это деловым свиданием, — пошутила я не очень удачно — уж больно банально прозвучала эта моя шутка.

— Ну, тогда спрашивайте, что Вас интересует, — вздохнул инспектор. — Только я Вас сразу предупреждаю, тут почти все чисто. Остается только узнать, откуда эта Анна взяла препарат.

— А отпечатки?

— Ясное дело, что отпечатки она стерла.

— А шприц нашли?

— Причем здесь шприц? Да его можно выбросить в любой мусорный бак города, никто и не заметит.

— А письмо кто и зачем написал?

Инспектор с удивлением на меня посмотрел:

— Как это «кто»? Жена и написала. Наверное, заподозрила что-нибудь, когда нашла баночку с лекарством в гараже, вот и написала. Файл в компьютере, распечатан он на принтере Креченских…

— А отпечатки пальцев на клавиатуре проверяли?

— Да, только Креченских.

— А почему на письме нет отпечатков?

— Я не знаю, может она в перчатках была! Маску себе на руки делала, чтобы времени не терять!

Я вылупила на инспектора глаза.

— У нее на трюмо в комнате нашли целый комплект — маска на лицо и специальные полотняные перчатки. Я сначала не понял, зачем это, но мне наши женщины объяснили, — он засмеялся.

Я была несколько удивлена, узнав, что Софья настолько за собой следила. К своему стыду, во время обыска я на ни на маску, ни на перчатки внимания не обратила.

— Хорошо, а почему в письме ни слова нет об Анне? Софья же знала и о романе, и о ребенке.

— Ну, вполне возможно, что ей было неприятно и больно об этом говорить или писать. Тем более, она же понятия не имела, что эта Анна хозяйничала в доме во время ее отсутствия.

— А завещание нашли?

— Да, тут, как Вы и предполагали — все свое имущество она завещала синагоге в Нью-Йорке, куда ходил ее отец.

— То есть Володя остается ни с чем?

— В общем, да. У них, правда, был общий счет, на котором было что-то около двухсот семидесяти тысяч долларов.

— Почему был? — не поняла я.

— А потому, что счет-то остался, а вот деньги с этого счета, двести пятьдесят тысяч, она умудрилась за последний месяц снять.

— И где эти деньги?

— Не знаем. Ищем пока.

— А как она снимала? Чеки выписывала или…

— Нет, снимала через банкомат небольшими сравнительно суммами. Раза два приходила в банк и снимала наличными суммы побольше.

— Странно.

— Ничего странного, просто, видимо, хотела забрать деньги и насолить своему супругу.

— А где деньги-то?

— Не нашли пока. Возможно, Анна или муж эти деньги нашли и спрятали хорошенько до поры до времени. Двести пятьдесят кусков — неплохая прибавка к пенсии, — он снова рассмеялся.

— А когда она изменила завещание?

— В понедельник.

— У нотариуса?

— Конечно.

— Адрес не дадите?

Инспектор ухмыльнулся:

— Дженни, это не я должен сотрудничать с частными детективами, а частные детективы должны со мной делиться информацией…

— По делам об убийстве, — закончила я за него. — Я и делюсь. Я Вам вообще главного подозреваемого, Анну, подарила.

— Ладно, — миролюбиво сказал инспектор, доставая из кармана блокнот.

Как раз в это время нам принесли закуски. Больше о делах мы не говорили. Я только спросила его о родственниках Софьи и о том, был ли дома Володя, когда в четверг в дом заходила Анна. Оба ответа были отрицательными.

— Кстати, а зачем она приходила?