Дело академика Вавилова

Лысенко и его приятель Д. Долгушин остались очень недовольны приемом, который им оказали виднейшие селекционеры и генетики страны. Через двадцать лет брат Доната, Юрий Долгушин, писатель-популяризатор, описывая в своей книге «У истоков новой биологии» выступление Трофима Денисовича на съезде генетиков 1929 года, заметил: «Это была его первая встреча с противником (?), из которой ему стало ясно, что в этой борьбе ему надо действовать иными путями (?!?)». Мы теперь знаем, какими путями начал со временем действовать Т. Д. Лысенко. Но в 1929 году о характере этих будущих путей еще никто не догадывался.

Прошло еще два года. Лысенко перебрался из Азербайджана в Одесский селекционно-генетический институт, перенес туда опыты, начатые в Гандже. На новом месте произвел он на сослуживцев впечатление столь же сильное. Директор института Степаненко в частном письме, посланном в начале 1931 года, писал: «Последние достижения т. Лысенко сулят нам такие перспективы для практического применения, какие нельзя было предполагать еще несколько месяцев назад». Степаненко сообщал, что Лысенко заставляет кукурузу вызревать на две-три недели раньше, «воздействуя темнотой на чуть начавшие прорастать семена». Таким образом, открывалась якобы возможность перенести кукурузу на далекий север, «с хлопком получены такие же блестящие данные… Через месяц-полтора ожидай сообщения о том, что кукуруза выбросит метелки вместе с началом цветения ранних яровых, а хлопок вступит в бутонизацию недели на две раньше обычного». Письмо было адресовано в ВАСХНИЛ некоему Владимиру Матвеевичу, лично знакомому Степаненко. Цель послания — выбить дополнительные кредиты на опыты Лысенко. И надо сказать, роль свою письмо это, несомненно, сыграло. Тем более что автор не преминул сообщить адресату, что Лысенко очень осторожен, скромен. Работает буквально и день и ночь…»

Письмо из Одессы в Москву было послано в мае, но еще раньше, в феврале, Вавилов, внимательно следивший за деятельностью агронома-экспериментатора, пригласил Лысенко сделать доклад на президиуме ВАСХНИЛ. Молодой специалист, деловито, хотя и несколько сухо, изложивший суть своих опытов, понравился руководителям Академии. Он по-прежнему не знал научной терминологии и не был знаком с трудами других биологов, но собственные его идеи показались членам президиума перспективными. Только Вавилов мог заметить, что за прошедшие пять лет в идеях агронома не произошло сколько-нибудь значительных перемен. Он снова рассказывал о сказочном действии все той же яровизации: «Многие сорта злаков (озимые, полу озимые) при весеннем посеве не могут переходить или слишком поздно переходят в стадии плодоношения из-за отсутствия в полевой обстановке соответствующих температур, — говорил Лысенко. — Хлопчатник и многие другие теплолюбивые растения вне хлопковых районов не переходят или поздно переходят в стадию плодоношения по той же причине. Многочисленные опыты со злаками показали, что соответствующую температуру, которой не хватает в полевой обстановке, можно дать посевному материалу (зерну. — М. П.) до посева и этим заставить растение плодоносить в тех полевых условиях, в которых оно обычно не плодоносит».