Дело академика Вавилова

Приглядитесь, как составлено послание: "Трудно представить...", "не допускаю мысли...". Догадки, подозрения. А факты? Они не нужны не только Шлыкову, но и тем, к кому он адресуется. Сомнительные догадки так быстро, так безоговорочно превращаются в материалы обвинения, что маленький доносчик ощущает себя подлинным мечом правосудия. Его распирает от гордости, он не может удержаться, чтобы не побахвалиться перед приятелями: "Это я посадил Вавилова!" Нет, конечно, не в Шлыкове дело. Таких, как Якушкин, Коль, Эмме, Сидоров, Шлыков - трусливых, тщеславных и просто подлых, вокруг Вавилова было множество. Но не они решили судьбу ученого. Кто же? Материалы, собранные на академика Вавилова в 1931-1933 годах, носили еще довольно случайный характер. Цель, ради которой ОГПУ начало эти сборы, по-видимому, еще окончательно не определилась. Рядом с откровенно клеветническими наветами Коля и Якушкина в папках тех "либеральных" лет можно найти, например, восторженную статью писателя С. Третьякова в "Известиях" о Вавилове - организаторе борьбы с засухой. В той же папке есть газетная вырезка, сообщающая, что в феврале 1931 года СНК СССР назначил Н. И. Вавилова членом Госплана СССР, а в марте того же года ученый стал членом комиссии по разработке второго пятилетнего плана. К "делу" первого агронома страны приобщаются даже весьма благоприятные для него показания арестованного в 1931 году профессора С. К. Ульянова. Я бы сказал даже, что в секретном досье Вавилова в начале тридцатых годов преобладали оценки положительные. Да и поклепы носили довольно "академический" характер: Вавилову вменялся в вину излишне теоретический уклон его экспериментов, что якобы "наносило вред социалистическому сельскому хозяйству". Характер наветов резко изменился с конца 1937 года, когда Лысенко стал президентом ВАСХНИЛ и отношения двух академиков безнадежно испортились. С этого времени всякий, кто пишет и говорит для глаз и ушей системы Госбезопасности, считает своим долгом подчеркнуть: директор ВИРа - противник Лысенко. Почуяв новую тенденцию властей, следователи начинают фальсифицировать показания своих подследственных в том же направлении. Примечательна эволюция "следственных этюдов", которые готовил в те годы некто Стромин, начальник Саратовского областного управления НКВД. В июле 1937 года Стромин допрашивал крупного ученого-земледела H. M. Тулайкова. Один Бог знает, что сделал палач со своей жертвой, но только в его руках профессор Тулайков подписал совершенно дикие обвинения против виднейших селекционеров и растениеводов страны, в том числе против академика Вавилова, с которым много лет находился в самых дружественных отношениях. Тулайков "разоблачил" связи Николая Ивановича с Бухариным и даже с белоэмигрантом-монархистом Милюковым. Можно не сомневаться: если бы Стромину понадобилось, Тулайков засвидетельствовал бы родство Вавилова с домом Романовых. Но летом 1937 года НКВД вполне годился Вавилов-бухаринец и монархист. Однако осенью положение переменилось. Стромин получил инструкции, и все его подследственные начали только что не хором говорить на допросах, что контрреволюционные настроения академика Вавилова наиболее явственно выражаются в том, что он не принимает открытий Лысенко. "Крупное ядро видных членов Академии (ВАСХНИЛ. - М. П.) во главе с Вавиловым, Кольцовым, Мейстером, Константиновым, Лисицыным, Серебровским активно выступало против революционной теории Лысенко о яровизации и внутрисортовом скрещивании... показал на допросе 27 ноября 1937 года в Саратове академик ВАСХНИЛ, директор Института по изучению засухи Рудольф Эдуардович Давид. - Для меня стало совершенно очевидным, что в основе выступлений перечисленной мною группы академиков лежит единая политическая линия, что они безусловно объединены единой антисоветской организацией... Желая проверить свои предположения, я прямо спросил об этом академика Мейстера... Мейстер в беседе со мной подтвердил, что атаки против Лысенко и Вильямса ведет группа академиков, входящих в состав правотроцкистской организации..." 8 Беспартийный ученый Вавилов, всю жизнь уклонявшийся от какой бы то ни было политической деятельности, осенью 1937 года окончательно зачислен в круг активных политических врагов Советской власти. Стромин в Саратове, хотя и перемучал своими руками немало ученого и агрономического люда, не мог придумать эту новую версию. Тезис о том, что Вавилов и другие растениеводы и генетики оспаривают "открытия" Лысенко, потому что им так велел правотроцкистский центр, был создан наверху и распространен в централизованном порядке. В Москве таких показаний требовали от заместителя наркома земледелия СССР А. И. Гайстера, президента ВАСХНИЛ А. И. Муралова, в Саратове - от академика ВАСХНИЛ Г. К. Мейстера, в Ленинграде - от начальника областного земельного управления Н. Г. Наумова.