Дело академика Вавилова

Так, то взывая к "партийной принципиальности в науке", то беспринципно изымая всякое упоминание о судьбе Вавилова, пытались чиновники оживить труд "мичуринского учения", так спасали экс-диктатора Лысенко. Зачем? Это не трудно понять. После сессии ВАСХНИЛ 1948 года по требованию Лысенко было снято с должностей три тысячи противников мичуринизма. Их заменили три тысячи "твердых" лысенковцев. Они заняли кафедры в институтах и университетах, должности в министерствах, редакциях, академиях. В 60-х и 70-х годах они все еще оставались там, эти человечки, получившие свои посты благодаря верности фюреру. И хотя сам фюрер уже утерял власть и умер, они по-прежнему жили иждивением его имени. Они делали все, чтобы если не возродить лысенковщину (это программа максимум), то, во всяком случае, не допускать воспоминаний о его прошлых преступлениях. Не только власти, но и эти доброхоты из должностных сидельцев прилагали все силы для того, чтобы современники забыли о пролитой крови Вавилова, Говорова, Карпеченко, Левитского. Их мечта — всеобщее и обязательное историческое беспамятство, ибо только беспамятство позволяло им сохранить свои посты, пайки, чины и будущие высокие пенсии. И эта их голубая мечта осуществилась полностью. Советская цензура долгие годы запрещала упоминать имя Лысенко в критических целях в книгах и газетах. Нельзя было касаться этого взятого под высокую защиту имени также в журналах, на телевидении, на театральной сцене. Зато Николая Ивановича Вавилова чиновники упоминали при всяком удобном и неудобном случае. Отделенный от своей неблаговидной биографии, великий агроном и генетик отлично приспособлен для целей политической пропаганды. В сознание радиослушателей, читателей книг и газет вбивалось представление о том, что Вавилов и Лысенко — две совершенно разнородные, ничем не связанные величины. Они никогда не конфликтовали, никто никого не душил, никто никого не убивал. Для новых поколений, не имеющих правдивой информации, давняя трагедия тонет в тумане. Связь времен распадается окончательно.

…У большинства цивилизованных народов одним из самых гнусных преступлений всегда считалось осквернение могил. Но те, кто пожелали выжечь из памяти народа правду о Николае Вавилове — герое и мученике, — не остановились даже перед осквернением.

Осенью 1967 года, после того как было разыскано примерное место погребения Николая Ивановича на саратовском кладбище, мы, члены комиссии по вавиловскому наследию, приняли решение воздвигнуть в Саратове памятник. Комиссия обратилась в Отделение общей биологии АН СССР с запросом, кто возьмет на себя расходы по постройке, — следует ли собрать частные пожертвования или академия пожелает поставить монумент на свои средства. Прошел год — Отделение (академик-секретарь Б. Е. Быховский) безмолвствовало. В августе 1968 года два члена комиссии — Ф. X. Бахтеев и М. А. Поповский — обратились с таким же письмом к президенту Академии наук СССР. Снова многомесячное молчание.

Молчание чиновника, как это давно уже стало ясно гражданам нашего обширного и богатого администрацией отечества, есть знак того, что чиновник наш проект не одобряет, но предпочитает не оставлять письменных следов своего неодобрения. После того как вы окончательно поняли это, вам остается лишь надеяться на самого себя. Именно так и поступила комиссия. Прождав попусту два года, члены ее обратились ко всем тем, кому дорога память о Николае Ивановиче, с просьбой присылать пожертвования на памятник. Вавилов-сын предоставил для этой цели свой счет в сберегательной кассе. Сначала все пошло хорошо. Предприятие, свободное от бюрократической опеки, начало быстро и естественно развиваться. Со всей страны стекались деньги, честные трудовые деньги людей науки; в Саратове сыскался скульптор, в Ленинграде удалось купить большой кусок серого гранита. На сентябрь 1970 года было назначено открытие памятника с тем, чтобы совместить это с 50-летним юбилеем закона гомологических рядов. Участвовать в торжествах выразили желание многие биологи страны.

И вот памятник закончен. Ничто, казалось бы, не могло помешать группе частных лиц, на свои деньги построивших памятник любимому учителю, в интимной и скромной обстановке совершить ритуал открытия монумента. Но не тут-то было. Саратовский обком и горком КПСС, на правах хозяев земли, воздуха и всего сущего, назначили по своему усмотрению оргкомитет по открытию памятника академику Вавилову. Чиновник взялся за живое дело — и оно враз стало мертвым. Оргкомитет, учрежденный 22 сентября, назначил открытие на 25-е. Расчет был прост: большинство вавиловцев просто не успеют узнать о торжествах и в Саратов не приедут. А сделать ритуал возможно менее людным и возможно более незаметным было с самого начала главной целью партийных чиновников. Их расчет оправдался. Многие из тех, кто мечтал попасть на встречу с коллегами и друзьями в Саратов, узнали о торжествах с опозданием на добрую неделю.