Дело Арбогаста

— Нам подложили порядочную свинью.

— Выражайтесь, пожалуйста, поточнее.

— Я и представить себе не мог, что дипломированный патологоанатом может надиктовать нечто в этом роде. Ошибка на ошибке — и в терминах, и в процедуре.

Далее доктору Монсбергу пришлось подтвердить, что кровоизлияния в трупном состоянии — общеизвестный и неоспоримый факт, давным-давно теоретически обоснованный и практически доказанный. И уж во всяком случае, вновь согласился он с Катей, эти кровоизлияния не могут послужить доказательством прижизненного насилия. В таких случаях категорически необходимо вызвать судебного медика на место обнаружения трупа, чтобы он мог провести первоначальный осмотр до вступления в действие побочных факторов.

— Сказанное здесь госпожой доктором Лаванс я поддерживаю. Готов подписаться под каждым ее словом.

После этого был сделан перерыв на обед. А на вечернем заседании последним из экспертов давал показания профессор Шмидт-Вульфен, выступавший в роли эксперта, наряду с профессором Маулом, еще на первом процессе и уже тогда обративший внимание на возможность постмортального возникновения трупных пятен. Однако он считал ранее и считает сейчас вполне возможным, что определенному насильственному воздействию госпожа Гурт подверглась еще при жизни.

— Уточните, пожалуйста, последнее высказывание, — потребовал у завкафедрой судебной медицины Фрайбургского университета адвокат Клейн Шмидт-Вульфен, грузный, практически лысый мужчина в темном твидовом костюме. Он расстегнул пиджак и запустил большие пальцы обеих рук в боковые карманы жилетки.

— Я считаю смерть от насильственного сдавливания шеи вполне возможной. Вот только доказать это нельзя.

В зале вновь принялись перешептываться, комментируя это высказывание. Арбогаст резко вскинул голову и посмотрел пожилому патологоанатому прямо в глаза. Шмидт-Вульфен выдержал этот взгляд, и Арбогаст, безмолвно признав поражение, потупился. Судья, поблагодарив, отпустил эксперта, лишний раз поблагодарил заодно остальных судебных медиков за сотрудничество и предоставил слово прокурору.

— В сложившейся ситуации я считаю необходимым еще раз сосредоточиться на личности Ганса Арбогаста, то есть внимательно проанализировать историю его правонарушений.

Доктор Ансгар Клейн согласился с такой постановкой вопроса и от имени подзащитного поблагодарил экспертов за безвозмездное сотрудничество, после чего зал разразился аплодисментами, и судья Линднер призвал публику к порядку. Аплодисменты в зале суда строжайшим образом запрещены, пояснил он.

— Анализ свидетельских показаний на этом заканчивается, а завтра мы приступаем к прениям сторон.

59

Судя по газетным откликам, а Фриц Сарразин уже просмотрел утреннюю прессу, которую он сегодня, в пятницу, как и каждый день перед тем, распорядился доставить в гостиницу из привокзального киоска с отличным ассортиментом, — так вот, судя по этим откликам, выступление Кати Лаванс было признано триумфальным, особенно же позабавила писателя статья в “Грангатской ежедневной” и он прихватил ее с собой в зал суда, чтобы в ожидании начала заседания зачитать женщине-патологоанатому ключевые пассажи.

— Швейцарцев раздражает, когда к названию их страны неизменно присовокупляют эпитет “маленькая”.

— Но Швейцария действительно маленькая!

— Ой нет, только не начинайте теперь и вы. И, кстати, ваша страна не намного больше. Послушайте лучше, что про вас пишут: “Вплоть до нынешнего дня на процессе проявлялось удручающее превосходство криминологов из маленькой Швейцарии над могучей судебной медициной Федеративной Республики Германия, двухуровневая — федеральная и земельная — полицейская наука, которая буквально ничего не могла противопоставить выводам швейцарских экспертов. И независимо от того, чем закончится процесс, сегодня Германия, то есть обе части Германии, вместе взятые, взяли в лице своих судебных медиков убедительный реванш у зарубежных коллег”. Ну, что скажете? Ваше начальство в Восточном Берлине будет вами гордиться!

— Уже звонят к началу заседания! Дайте мне эту статью!

Сарразин отдал Кате газету, и она углубилась в чтение, прерванное лишь появлением судей и заседателей.

— Объявляю заседание суда открытым. Слово для заключительной речи предоставляется обвинению.

Обер-прокурор доктор Куртиус поднялся с места и заговорил, начав речь с общих рассуждений принципиального характера. Отчеты о процессе, появляющиеся в прессе и содержащие, как например на страницах “Бунте”, анализ доказательной части, представляют собой, на его взгляд, серьезные помехи надлежащему отправлению правосудия, поскольку оказывают давление на участников процесса. Далее он признал, что экспертам в своих заключениях не удалось опровергнуть показаний Ганса Арбогаста, согласно которым он, Арбогаст, ни в коей мере не подверг беженку Марию Гурт насилию.