Дело Белки

Был бы я настоящим рыцарем, как утверждали мои друзья (Барс Мурзоевич) и враги (Счастливчик Дмитрий), я мог бы прочесть какую-нибудь молитву, а то и мантру, укрепляющую дух и очищающую сознание. Однако, несмотря на это новое и, несомненно, гордое звание, ничего рыцарского я в себе не чувствовал. Да и откуда бы этому ощущению взяться?! Конечно, я, как и большинство моих соотечественников и современников, был недостаточно хорошо знаком со своей родословной. По маминой стороне эти знания распространялись разве что на имя и отчество моего прадедушки, по отцовской линии дела обстояли и того хуже. В любом случае все известные мне предки в лучшем случае обладали дипломами о высшем образовании, но никак не родовыми гербами и поместьями. Представить же себя потомком какого-либо действительно знатного рода, который, по словам Кота Ученого, был в незапамятные времена специально натаскан для сражений с демонами и пробуждения впавших в летаргический сон красавиц, было не по силам даже моему сверхбуйному воображению. Впрочем, не буду врать. Сама идея мне понравилась. Все-таки быть воином сил добра куда приятнее, чем числиться образцовым неудачником всех времен и народов. Оставалась лишь мелочь: найти какой-либо достоверный способ убедиться в том, что замаячившая передо мной морковка благородного происхождения не окажется очередной издевкой моей обыденной, богатой разочарованиями жизни.

Постепенно я так увлекся размышлениями о том «царь я или не царь», что едва не проворонил свое первое испытание в ранге Рыцаря Добра. К счастью, Кот Ученый, хоть и не носил никаких сапог, явно специализировался на том, чтобы вытаскивать меня из неприятностей. Брошенная им шишка в очень подходящий момент клюнула меня в темя и пробудила от сладких грез, в которых я, отодвинув плечом Ивана, подкатывал к Василисе с намеком на то, что ее бывший муж всего-навсего дурак, а я, как ни крути, все ж таки царевич. Опустив тот момент, что за подобные слова Василиса и сама бы мне что-нибудь непременно открутила, я вернулся к реальности. Впрочем, учитывая мое пребывание на «той стороне», реальным был, скорее, не окружающий мир, а надвигавшаяся на меня угроза, и, увы, судя по тяжелым шагам большой толпы народа, речь шла не только о вернувшемся за Кощеевой смертью Счастливчике!

— Ну че, долго еще шлепать? Колись, братуха! — донеслось до меня из-за ближних кустов.

— Я тебе не «братуха»! — последовал сухой ответ.

— Ты слышишь, Костлявый?! Защитник-то нынче гордый пошел — не желает нас с тобой за братанов держать!

— Не очень-то и хотелось!

С каждой репликой этой переклички во мне росла уверенность, что вскоре, вместо того чтобы изображать труп, я стану им на самом деле. Прошло слишком мало времени, чтобы я забыл голоса гопника Соловья и тем более — Кощея Бессмертного. А если учесть, что вместе с ними появился еще и Счастливчик, выходило, что план нашей с Барсом Мурзоевичем засады можно было смело засунуть в то же самое место, откуда кот недавно извлек злополучную иглу.

— Опаньки! Робяты! — радостно завопил, выбравшись на лужайку, Соловей. — Вы только гляньте, кто здесь лежит! Костлявый, узнаешь?

— Узнаю! — проскрипел Кощей, и я понял, что дело совсем худо.

Глава двадцать четвертая

В соответствии с задумкой я должен был неподвижно лежать до тех пор, пока Счастливчик не начнет ворочать мое бездыханное тело в поисках поразившей меня Кощеевой смерти. Это позволило бы нам с Барсом Мурзоевичем окончательно убедиться в его предательстве и злонамеренном поведении.

Сейчас же все стало сложнее. С одной стороны, уже то, что Дмитрий явился в компании отъявленных волшебных головорезов, однозначно свидетельствовало о его виновности. С другой, у меня уже имелся опыт общения с Кощеем, когда у того в руке был зажат полутораручный меч-кладенец, и я не сомневался в том, что шансов на победу в стычке с этим противником не имею. В свою очередь свист Соловья также еще не полностью выветрился из моей памяти. По сравнению с этим звуком даже рев идущего на взлет «боинга» показался бы милым лепетом умиротворенного младенца. Кроме того, не следовало забывать и самого Дмитрия. Вернее, его арбалет. Я еще не мог похвастаться тем, что видел Счастливчика в настоящем деле. Болт, который он засадил в Кощея Бессмертного с близкого расстояния, не в счет. Однако, если стрелку по жизни всегда везет, значит, можно быть уверенным, что у тех, по кому он собирается выстрелить, возникли серьезные проблемы. Оставалось лишь уповать на пару имевшихся у меня в рукаве козырей. Вернее, в левый рукав была запрятана только Кощеева игла, а второй козырь — он же Барс Мурзоевич Васильев-седьмой-младший — неизвестно чем занимался, сидя на своей сосновой ветке.

Наконец группа организованных общим злодеянием преступников приблизилась к моему якобы бездыханному телу.

— Нет, ну вы гляньте, что за невоспитанный защитник пошел! — раздался притворно огорченный голос Соловья-разбойника. — К нему, можно сказать, лепшие кореша пожаловали. А он лежит себе и в ус не дует!