Дело бога Плутоса

Воронцов, который еще не вполне оправился после ковида, устало смежил очи и снова превратился в восковую фигуру. Иришка и Волин обменялись быстрыми беспокойными взглядами – по их мнению, Сергей Сергеевич совершенно напрасно затеял всю эту помпу с юбилеем. Нужно было отложить банкет хотя бы на пару недель и восстановиться немного, и только потом уже разводить всяческие юбилеи…

– Что будет потом, никто не знает, – ворчливо отвечал им Воронцов. – В моем возрасте до «потом» дело вообще может не дойти. Кто сегодня юбилей не отпраздновал, завтра отпразднует похороны. Как говорилось в «Приключениях Шурика»: в твоем доме будет играть музыка, но ты ее не услышишь! Так что даже не отговаривайте.

Они и не отговаривали, однако между собой условились внимательно приглядывать за генералом и в случае чего немедленно прервать эту, как выразился Волин, вакханалию. Впрочем, с полным основанием называть воронцовский юбилей вакханалией язык не повернулся бы даже у директора ФСБ. На вакханку тут тянула одна Иришка, но она вела себя крайне скромно и даже ничего не пила, только пригубливала вино из бокала при очередном тосте в честь юбиляра. Древние же сослуживцы Воронцова, составлявшие на банкете квалифицированное большинство, и подавно не похожи были на сладострастных сатиров, без которых, как известно, не обходится ни одна приличная вакханалия.

Выпив за здоровье и процветание юбиляра, полковник предложил второй тост за прекрасных дам и маслено улыбнулся Иришке. Но мадемуазель французский ажан неожиданно воспротивилась.

– Тост за прекрасных дам – это очень прекрасно, – сказала она решительно. – Но я думаю, что второй тост надо поднять за еще более прекрасных сослуживцев генерала!

И, действительно, подняла свой бокал с вином – багровым, словно кровь, только что пущенная из жил.

Дряхлые воронцовские сослуживцы, услышав, что их называет прекрасными такая очаровательная юная барышня, необыкновенно оживились. После выхода на пенсию и утери административного влияния они подобных эпитетов не удостаивались вовсе. Самое лучшее, что мог услышать в свой адрес вышедший в тираж служака, так это неласковое прозвище «старый таракан», пущенное в обиход артистом эстрады Аркадием Райкиным.

А между тем всякий человек, пусть даже и трижды пенсионер, хочет думать, что он все еще молод и прекрасен. Вот поэтому предложение Иришки было принято с воодушевлением и даже с восторгом, и сопровождалось бодрыми старческими восклицаниями: «За Комитет!»

Впрочем, здравицы и тосты были на банкете делом второстепенным. Все с нетерпением ждали, какая же награда будет вручена юбиляру от любезной его сердцу конторы, которой отдал он всю свою жизнь.

Поняв это, Андрейкин решил не томить почтеннейшую публику. Черт его знает, в каком состоянии наш юбиляр, если судить по виду – то совсем вялый. Может, он через пять минут и вовсе ласты склеит, куда, скажите, потом награду девать?

Полковник снова поднялся из-за стола и жестом попросил внимания. Пчелиное гудение в кабинете тут же стихло. Лицо полковника сделалось серьезным и торжественным.

– Я не зря вспомнил сегодня, что наш дорогой Сергей Сергеевич – одновременно и разведчик, и контрразведчик. Есть у нас такая медаль: «За заслуги в разведке». Есть у нас также и медаль «За заслуги в контрразведке». Мы тут с руководством долго думали, в какой из областей он проявил себя в большей степени и какую их двух медалей выбрать, чтобы вручить нашему юбиляру. И, знаете, так и не определились. И там, там заслуги его огромны. Поэтому давать любую из этих медалей было бы неправильно…

– Так что же – без медали генерала оставите? – маленький лысый ветеран лет восьмидесяти так рассердился, что стукнул кулаком по столу, испуганно задребезжали вилки.

Андрейкин поднял руку: минутку терпения, друзья!

– Итак, давать любую из этих медалей было бы неправильно, – повторил он со значением. – Точнее сказать, неправильно было бы давать одну из этих медалей. Поэтому руководство решило наградить генерал-майора Воронцова Сергей Сергеича сразу двумя памятными медалями – «За заслуги в разведке» и «За заслуги в контрразведке»!

Он вытащил из кармана пиджака две коробочки. Генерал Воронцов поднялся со стула, и Андрейкин под аплодисменты собравшейся публики прикрепил ему на грудь обе медали…

* * *

– Медаль – это, конечно, хорошо, а две медали – в два раза лучше, – говорил Волин, вспоминая торжественное окончание банкета. – Вот, правда, время сейчас неспокойное, так что лучший подарок юбиляру – именной пистолет с полной коробкой патронов к нему.

– Во-первых, пистолет у меня уже есть, – проворчал Сергей Сергеевич. – Во-вторых, по нынешним временам надо не пистолет дарить, а гранатомет или даже реактивную систему залпового огня «Град». А лучше всего – межконтинентальную ракету.

Воронцов, Иришка и Волин сидели в старых плетеных креслах на даче у генерала, за окном сгустилась непроглядная зимняя ночь. Камин перед ними потрескивал дровами и отбрасывал желтые всполохи в темноту гостиной, придавая всей обстановке нечто совершенно новогоднее, то есть сказочное и удивительное.