Дело Бронникова

Физикам, особенно электронщикам, имя Г.Н. Шуппе хорошо известно, а всем прочим оно мало что говорит. Только специалисты по русской живописи XIX века, может быть, вспомнят его в связи с творчеством Репина, чьим усердным учеником и почитателем Георгий Николаевич был в юные годы. Или вдруг зазвенит звоночек в памяти какого-нибудь студента-зубрилы из прежних времен: Шуппе, Шуппе… что-то такое из марксистко-ленинской философии… Да, да, именно некий Шуппе подвергся нападкам Ленина в «Материализме и эмпириокритицизме». Сейчас легко обойтись без изучения классика, но любой заинтересованный человек может прочитать об этом философском понятии, основоположником концепции которого является Юлиус Вильгельм Шуппе, дед Георгия Николаевича. Нам важно об этом помнить, потому что в свое время внук пострадает — в числе прочего — и за давно умершего деда.

Георгий Николаевич Шуппе родился 7 мая 1906 г. в Финляндии, входившей тогда в состав Российской империи. Его отец, Николай Шуппе, был магистром фармацеи, владевшим домом и участком земли в Териоках (Терийоках), ныне Зеленогорске — небольшом курортном городке, раскинувшемся среди сосен на берегу Финского залива в 50 км от Петербурга. В положенное время Георгий Николаевич поступил в Терийокское реальное училище и во втором классе познакомился с Василием Адриановичем Власовым, ставшим его ближайшим другом.

«Среди массы товарищей, с которыми я играл в футбол, — вспоминал Власов, — бродил по лесам, просиживал в кино и, конечно, занимался в школе, был один, который оказал на меня огромное влияние. Это Георгий Шуппе… Очень много читавший, много знавший, он был исключительно одаренным в области искусства»[52].

«Первым, кто открыл мне прелесть изображения конкретной натуры, был мой друг Шуппе. Я рисовал из своего окна две чахлые березки с редкими голыми прутьями. Рисовал скучно и безразлично… Георгий взял у меня карандаш и стал “оживлять” мой рисунок, делая индивидуально интересной каждую щель в заборе, каждый кусочек ствола березы, каждую ветку. Мне открылся новый мир, который может возникнуть с помощью карандаша на бумаге и при этом воспроизводящий конкретное явление реальности. Я никогда впоследствии не встречал подростков, нигде не учившихся, кто бы так блестяще рисовал, как он. С одинаковой легкостью он мог сделать и портретный набросок, и рисунок на тему Дон Кихота, прекрасно знал искусство, во всяком случае в пределах полного комплекта “Аполлона”… Меня хвалил за интерес к В. Серову и рекомендовал поискать цветные репродукции с Мане»[53].

Вместе с другом Василием Георгий начал заниматься рисованием у преподавателя училища Д.М. Палатко[54]. В письме к искусствоведу Б.Д. Сурису от 3 марта 1980 г. Шуппе так рассказывает о методах обучения в студии: «Д.М. Палатко слабым ученикам ставил голову Аполлона, но нас двоих-троих (по совету Репина) заставлял рисовать десятки слепков с кистей рук в разных ракурсах. И это было труднее!»[55]

Палатко был вхож в расположенный неподалеку в курортном местечке Куоккала дом И.Е. Репина «Пенаты» и водил к мэтру своих лучших учеников, в том числе и Георгия Николаевича. В письме Сурису от 14 февраля 1980 г. Шуппе вспоминал одно из давних посещений сурового критика Репина, разнесшего в пух и прах его юношескую работу:

«Репин ругал меня не просто за подражание “Вечеринке” Маковского: я, очень похоже с “Вечеринкой” расположив фигуры, изобразил группу учеников Палатко… у него в мастерской в обществе его самого, жены, матери жены и дочки. Бранил меня Дедка-Репка за скверный рисунок в этом “подражании”: похожи были только Палатко, две его толстые дамы, Василий (Власов. — Авт.) и я. Остальных я старался рисовать со спины в профиль, т. к. молодые безусые и нехарактерные лица “с фасада” (сиречь — en face) рисовал плохо»[56].

В эти юные годы Шуппе было трудно заподозрить в преклонении перед авторитетом Репина: во всяком случае, нередко разбитые на даче художника в «Пенатах» оконные стекла оказывались делом рук двух друзей-проказников. В конце концов В.А. Власов стал известным художником, чьи работы хранятся в Русском музее, а Георгий Николаевич — выдающимся физиком и знатоком живописи.

В 1922 году в жизни Г.Н. Шуппе произошли важные перемены: он осиротел, закончил реальное училище (аттестат об окончании ему вручал сам маршал Маннергейм) и перебрался в Россию, нелегально перейдя границу отделившейся Финляндии.

Что заставило его сделать этот шаг — неизвестно, но по рассказам хорошо знавших Шуппе коллег-физиков, он уже в этом возрасте не представлял себя вне русской культуры и науки. Териоки находились в каких-нибудь нескольких десятках километров от реки Сестры, отделявшей Финляндию от Советской России, а репинские «Пенаты» и того ближе, и, конечно, молодой Шуппе хорошо знал каждую кочку вдоль границы. И все же он был задержан российскими пограничниками, но отпущен спустя месяц после тщательной проверки. Это было первое и далеко не последнее боевое крещение будущего прославленного физика.