Дело было в девяностом

– Да о чём ты, Ань? Все нормальные уже женаты.

– Что, всё так печально? Темнишь ты что-то, Рит… Темнишь?

Рита задумалась. Если честно, ей и самой везло не сильно. Не красотка, но и не дурнушка, не вульгарна, за собой следит. Само собой, парней у неё хватало, а вот романов было всего два, с женатым парнем, который, в конце концов, устал обманывать и вернулся к семье, и с курсантом, так и не позвавшим замуж. А ведь ей уже двадцать три, пора бы… Тем более в последнее время она всё чаще задумывалась о ребёночке…

– Может, и темню, – улыбнулась Рита и решилась, – ладно, расскажу. Устроился к нам санитар недавно один…

– Расскажи, симпатичный хоть?

– Юра зовут. Ну, высокий такой… Из армии недавно…

– Юра, класс… Познакомишь, Ритуль?

– Не, я сама сначала… Вот если не прокатит у меня, тогда ты попробуешь, лады?

– Лады, – согласилась Аня.

Рита ушла в первом часу ещё пьяненькой к себе в общагу, будильник завела, но не услышала и проснулась в девятом часу. Утро было морозным. Скользя по обледенелым тротуарам, Рита добежала от Горького до Крестьянской и поднялась в хирургию на третий этаж через пожарный подъезд. К счастью, Валерия Игоревна не встретилась, и Рита ворвалась к себе на пост на сорок минут позже положенного.

– Доброе утро, тёть Маш… Заждались?

Пожилая медсестра улыбнулась.

– Ничего, Ритусь… Мне куда спешить? А утро доброе… – тётя Маша подала сменный журнал и ключи от сейфа, – считай, промедола сорок… Это деду с десятой по два куба каждые четыре часа ставить, начиная с десяти утра…

– Поняла, тёть Маш…

– Каждую использованную ампулу под запись… Ну, знаешь… Дальше… С седьмой зэку капельницы утром и на ночь, хлорид натрий…

– Что за зэк?

– Вчера из изолятора привезли… Он гвоздь проглотил, ржавый… Чуть дуба не нарезал, чудак…

– Кто оперировал?

– Федотов… Сейчас всё нормально, ты только температуру проверяй… При нём, кстати, охрана… Валерия велела им кресло из ординаторской дать…

– Хорошо… А Федотов оперировал, как обычно, под градусом?

– Не смейся, Николай Петрович не то, что пьяный, он спящий прооперирует, будь здоров…

Это была чистая правда. Хирург Федотов брался за скальпель, только выпив спирта, у трезвого у него не слушались руки. И что любопытно, он ещё никого не отправил на погост, поэтому начальство сквозь пальцы смотрело на его пристрастие к алкоголю.

– Ну что, Рита, всё, расписалась? Тогда я пошла… Спокойного дежурства…

– А вам выходных…

Попив чаю и вскипятив шприцы, Рита, облачённая в белый халат и белую шапочку, отправилась на другой пост, в другое крыло этажа. Там сегодня дежурила Таня, единственная из молодых медсестёр хирургии, выскочившая замуж. Её муж Костя, ещё тот прикольщик, частенько забегал в больницу с выпивкой, которую он доставал через брата-грузчика на оптовой базе. Сидеть с Костей было весело.

– Привет, Танюх, – поздоровалась Рита, – какие планы на вечер?

– Привет, Рит… Какие? Вот Костик прийти хочет…

– Нормально! Юра тоже выпить принесёт, я ему намекнула… Посидим…

– Ты никак к нему неровно дышишь…

– Есть такое…

– Ты бы лучше к ментам зашла… Там один ничего такой…

– Да? Ты интригуешь прямо… Сейчас прям и зайду…

Девушки сходили покурить на пожарный ход, и на обратном пути Рита направилась в седьмую палату. Войдя, она увидела толстого милиционера лет сорока, с недобрым взглядом, читавшего «Огонёк» возле окна. На койке лежал зэк и смотрел в потолок. Ещё на одной койке спал крепкий мужчина в свитере и джинсах. «Это он» – подумала Рита.

– Здрасьте, – сказала она, – я Рита. Вам кресло надо?

Толстый что-то пробурчал в ответ и стал будить напарника. Тот проснулся, протёр глаза, сел в койке и воззрился на Риту. Ему было на вид лет тридцать, лицо приятное, глаза умные и чуть смешливые. Прокашлявшись, он сказал:

– Я Саня.

– Рита.

– Тут нам кресло дают, – вмешался толстый, – сходил бы, Санёк.

По пути за креслом и обратно молчали, только перед самой палатой милиционер спросил:

– Замужем?

Рита отрицательно покачала головой.

– И я не женат… Был, развёлся… Спасибо за кресло…

– Пожалуйста…

Саня впечатление на Риту произвёл. Но ей нравился Юра. И она с нетерпением ждала вечера.

Глава 3

Прошла половина марта. Снег ещё лежал, но весна потихоньку вступала в свои права. Если ночью ещё примораживало, то днём воздух прогревался до нуля, а то и до плюсовой температуры, начинало капать с крыш, на доступных солнцу местах снег подтаивал и проседал, чернел. Впрочем, даже зимой выпавший снег долго не оставался белым, покрываясь шлаковой пылью от множества кочегарок. Уссурийск вообще самый грязный город Приморского края.

Парадокс в том, что он одновременно и самый зелёный. Однажды летом Рома с приятелями забирался на крышу общаги-девятиэтажки сельхозинститута на «Семи Ветрах», и с неё видел, что весь город в зелени деревьев, а над городом нависает смог, напоминающий огромный чёрный блин. И если летом здесь дышать ещё можно, то зимой, в разгар отопительного сезона, дышишь этой самой пылью…