Дело частного обвинения (сборник)

— Не-ет, к сожалению. Все значительно проще, и что всего печальнее — единовременно! Тут на днях повязали группу подонков — киднеппингом, суки, решили заняться, похитили сына у директора ресторана «Эльсинор». Мы чисто так сработали, меньше чем за сутки мальчонку вернули живым-здоровым, и тех — с поличным, даже без стрельбы. Ну вот, всем пятерым, моей группе, благодарный родитель отстегнул по наборчику продуктовому — в тыщу финских марок каждый. Подъедаем потихонечку!

— Поздравляю!

— Спасибо. Как, теперь кусок в горло полезет?

— Еще как полезет, не надейся!

Собеседники рассмеялись — они все больше нравились друг другу, безошибочно чувствуя родственные души профессионалов, не признающие социальных, национальных и правовых барьеров. Как в «Красной жаре» — розыскникам всегда легче найти общий язык между собой, чем с начальством.

— Дама запаздывает… Может, пока по рюмочке?

— Кто бы был против — я всегда за! — Виноградов подставил стопку. Прозрачно булькнула «Смирновская».

— За встречу! — Френкель выпил, выдохнул и со знанием дела хрустнул миниатюрным маринованным огурчиком. Чуть помедлив, отправил вслед за ним ломоть сервелата.

— За нее! — поддержал тост Владимир Александрович, предпочтя в качестве закуски янтарную эстонскую селедочку.

— Так жить можно, — выдержав паузу, отметил он.

— Только так и нужно! — подтвердил убежденно Френкель. — Нечасто, правда, получается… Кстати, я тут в одном журнале вычитал, «Деловые люди» называется, что отсутствие в рационе бананов вызывает непроизвольный экзистенциальный страх.

— Какой страх?

— Экзистенциальный.

— Понял… Может, еще водочки? И по бананчику, а? Чтоб не бояться?

— Возражений нет. Будем здоровы!

— Будем! — от гастрономического изобилия у Виноградова почему-то пропал аппетит. Ему стало немножко жаль тех, для кого любой деликатес так же доступен, как водопроводная вода.

— Да, чтоб не забыть! Вот это к себе положи… — Хозяин взял с телевизора пластиковую папку с документами и передал ее коллеге. — Тут справка о судимости, распечатка с компьютера по связям, данные на бывшую жену — на всякий случай, дакто-карта, ксерокопия формуляра из поликлиники по месту жительства… еще всякая ерунда!

— Класс… Спасибо, дружище!

Виноградов никак не ожидал, что за те четыре часа, которые он, покинув полицейскую префектуру, прошатался по этому городу-музею, добросовестно убивая в магазинах и кафе время до назначенной Френкелем встречи, его молодой коллега сможет столько наработать. Мало что стоящие сами по себе, эти документы станут бесценными, если удастся главное…

— Вот еще два чистых бланка криминальной полиции и на сладкое… — жестом фокусника оперативник извлек из кармана куртки чуть смятый листок.

— Подлинная?

— Обижаешь! Санаторий «Морская сказка», подписи, печати… Все, что нужно, допишешь сам, главное — стоит отметка об уплате въездной пошлины, вон, в уголке…

— Вижу… Класс! Много народу пришлось зарезать?

— О чем ты говоришь! С тех пор как человечество изобрело денежные знаки, надобность в насилии практически отпала.

— Не кощунствуй, Вася! — Виноградов сделал огромные глаза. — Неужели червь коррупции проник и в юное тело вашей демократии?

— Иш-шо как! Ох, брат, за что боролись…

По квартире дважды прокатилась мелодичная трель звонка.

— Пришла! Потом, будет время, побеседуем, — дружески ткнув Владимира Александровича кулаком в колено, хозяин пошел открывать дверь.

Капитан услышал щелчок замка, приглушенный говор из прихожей, еще какие-то звуки — очевидно, гостья по неистребимой женской привычке прихорашиваться задержалась перед зеркалом. Наконец рука Френкеля предупредительно откинула бархатистые портьеры, драпирующие вход в комнату…

— Ну и как она тебе? — Френкель аккуратно составил в раковину стопку грязных тарелок. Крохотные габариты кухни удручали.

— Честно говоря… Шлюха как шлюха, — на карту был поставлен успех всей операции, поэтому Виноградов мог себе позволить быть откровенным. Даже в ущерб деликатности.

— А ты что — пионервожатую думал увидеть? Между прочим — моя лучшая кадра! — обиделся все-таки хозяин.

Эх мать-перемать! Только бежевый картон секретных папок да платежные ведомости с суровыми грифами знают, сколько фирмачей, крутых воров и пресыщенных папашек пользовались услугами этой крашеной блондинки с кукольным личиком и неистребимо вульгарными манерами… а потом, ворочаясь без сна на жестких нарах следственных изоляторов, перебирали в памяти обстоятельства ареста, никоим образом не увязывая этот печальный факт с божественными минутами в ее обществе.

— Ладно, ладно! Считай, что я тоже «купался», — будто угадав мысли коллеги, примирительно сказал Владимир Александрович. — Кофе готов. Пошли?

Они вернулись в комнату. Дама уже минут десять как ушла, оставив плотный запах сигаретного дыма и дорогой косметики.

— Наливай. Время есть еще?

— Пока есть. Тебе с сахаром?

— Ага! Две ложки… Давай еще раз по всему пройдемся. По словам этой твоей Илонки… кстати, ее так по-настоящему зовут?

— Псевдоним. Сценический. По паспорту — Лариса, но это, сам понимаешь…

— Нет вопросов. Уже забыл.