Дело частного обвинения (сборник)

— Штефан — самый лихой водитель системы Министерства внутренних дел… Ну и по другим вопросам тоже не промах, кличка — Осеменитель, ха-ха! Мой ординарец теперь.

— Приветствую, — мужчины обменялись рукопожатиями. — А где Василий?

— Потом… потом! — ломая возникшую было тяжелую паузу, заторопился Кинчев. — Вещи где?

— Все здесь, — показал на небольшую спортивную сумку, висящую на плече, Виноградов. — Командуйте, товарищ майор!

— Между прочим, подполковник. Без шуток, уже почти месяц, — назидательно подняв палец, остановился хозяин. — И должность — заместитель министра самых что ни на есть внутренних дел, самой что ни на есть героической Приреченской республики, так что…

— Убил… унизил, растоптал! — шутливо схватился за сердце Владимир Александрович и сделал вид, что пытается рухнуть на колени. — Не вели казнить!

— Ладно… прощаю! — под общий смех смилостивился Кинчев и вдруг хлопнул себя по лбу: — Ох, забыл! Давай быстро! — скомандовал он Штефану, уже свинчивавшему крышку с пластиковой канистры. — За встречу — по паре капель!

Рубиновая жидкость плеснулась в подставленные стаканы.

— Вижу, встретили? — Как из-под земли вырос огромного роста широкоплечий офицер в камуфляже с трехцветной российской нашивкой на левом плече. Издали за происходящим наблюдали два солдата; по манере носить кепки, закатанным рукавам и вольно расстегнутым воротникам на загорелых шеях Виноградов безошибочно определил профессионалов.

— А как же, Дмитрий Иваныч! Знакомься, Володя: помощник военного коменданта, наш добрый друг и защитник. Мировой мужик!

— Да ладно тебе, Сергей… Бубликов!

— Виноградов! — здоровяк пожал руку корректно, стараясь не повредить, что Владимир Александрович сразу же оценил.

— Как Питер? Я сам оттуда…

— Дожди. Но не стреляют. А здесь как?

— Увидишь. Не куришь, случайно?

— Сам — нет. Но для хороших людей, тем более — земляков… — Виноградов достал приготовленную для такого случая пачку «Беломора», по старому — фабрики Урицкого. — Подарок!

— Достойно. Спасибо. Сергей, друзья у тебя… уважаю!

— Ну, как! — Кинчев приосанился, он любил, когда ему говорили приятное, и не скрывал этого.

— Что у гостя с документами? Решили?

— Вот на всякий случай. — Виноградов протянул бордовое, с золотым тиснением удостоверение корреспондента газеты «Невский берег». Этот документ прикрытия нигде не значился, газеты такой в помине не существовало. — А для домашнего использования больничный лист, со вчерашнего числа — до пятницы. Острое респираторное заболевание. Температура. Кашель.

— Ох, мальчики… — покачала головой Римма Ивановна.

— Мы не об этом, — взглянув на бумаги, вернул их Бубликов. Потом перевел глаза на Кинчева. — Ладно, что ж поделаешь… Выручим.

Он достал из кармана сброшюрованную пачку розовых бланков, аккуратно вырвал один из них, что-то пометив для себя на перфорированном корешке.

— Сами заполните. Под твою ответственность! — протянул он листок Кинчеву.

— Ну спасибо! Саныч, это знаешь что такое? Это пропуск военного коменданта, «вездеход»! Ува-ажил… Чуть-чуть за встречу? Из собственного подвала, а?

— Возражений нет… Будем здоровы! — Бубликов со вкусом выпил, закусил грушей.

— Двинулись!

Уже с сине-желтого милицейского «уазика», прощаясь, офицер чуть придержал ладонь Виноградова:

— Не лезь куда не надо без нужды. Понял?

— Постараюсь.

— Ничего, он завтра утром — назад! — высунулся из окошка Кинчев. — Как-нибудь сбережем…

— Уж постарайтесь. Счастливо отдохнуть!

Взревев и чуть не встав на дыбы, машина сорвалась с места.

— Что наделали, гады! — не удержался Виноградов, когда за очередным поворотом открылась панорама центральной части города.

Пышная, еще не тронутая в этих благодатных краях осенней желтизной зелень не могла скрыть страшных разрушений, причиненных недавними бомбежками. Изуродованные витрины универмага, причудливый излом осыпавшейся стены горсовета, на месте здания милиции — закопченный остов. Огромное жаркое солнце в безоблачном небе беспощадно высвечивало самые мелкие детали.

— Ты Микрорайон не видел… Помнишь, мы в позапрошлом году с Яковлевым туда ездили? С Генкой еще?

— Помню.

— Так там уличные бои были… Лучше не смотреть. У больницы останови! — сказал водителю Кинчев. Они сделали традиционный круг по площади, мимо великолепного монумента фельдмаршалу, основателю города и одному из символов Российской державности, проехали еще два квартала.

— Сходи осмотрись!

Штефан достал прикрытый курткой автомат, повесил его на плечо и, аккуратно прихлопнув за собой дверь, вышел из машины.

— Привез?

— Да. — Виноградов, чуть повозившись, вытянул из-за пазухи туго спеленутый полиэтиленом и перетянутый аптечной резинкой брусок. Протянул женщине. — Здесь шесть тысяч. Долларов. Проверьте.

— Что вы!

— Проверьте! — уже тверже сказал Владимир Александрович.

— Порядок такой, — пояснил, принимая у Риммы Ивановны валюту, Кинчев. Он аккуратно стянул черное эластичное кольцо, развернул прозрачную пленку, затем газету. Пересчитал купюры. — Шестьдесят на сто. Все верно.

— Спасибо вам, Володя! Спасибо, милый… — Женщина вдруг заплакала, неуклюже заталкивая доллары в карман цветастого платья.