Дело частного обвинения

— Да нет, пожалуй… Противно. Брать с вас или с другого человека, которого по-человечески уважаешь, — его унижать. С дурака или стервеца — самому унижаться. Тем более — оно все этого не стоит. Что мне червонца до получки лейтенантом не хватало, что сейчас стольника на шмотку жене… Стал бы брать — тысяч бы не хватало: на машину, на дачу, на брюлики.

— Согласен.

— Ну и ладушки. Не увидимся больше?

— Город маленький — всего пять миллионов. Слышь, начальник, не лезь в это дело, а? — И Володин, не дождавшись ответа, шагнул к выходу.

Обыкновенно Виноградов в транспорте в час «пик» ездил только по утрам. Возвращаясь с работы, он уже не попадал в основной пассажиропоток — большинство трудящихся к тому времени успевало поужинать в домашнем уюте и задремывало перед телевизором. Но в этот вечер, следующий после неудачного разговора с Володиным, Виноградов, плюнув на все и кое-как запихнув в сейф документы, покинул рабочее место точно в определенное законом время и теперь трясся в переполненном трамвае от метро, зажатый с одной стороны огромной, каких-то патологических размеров дамой, а с другой — миловидной, прекрасно одетой, но, судя по наступательным движениям плеч и бедер, ужасно агрессивной и неприятной в общении девицей. Придя к кратковременному — до следующей остановки — консенсусу с соседками, Виноградов перелистнул страницу книги, которую умудрялся читать, коротая почти полуторачасовой путь к дому:

«… — Улик у нас хватает, чтоб доказать все, что нужно, — сказал он. — Теперь главное — выяснить: что нужно доказать?

И не спавший третью неделю Епифанов пошел в кабинет начальника управления, не евшего второй год».

Виноградов дочитал рассказ, оценил умную иронию Михаила Мишина и начал протискиваться к выходу…

— Владимир Александрович! Уважаемый! — Из припаркованного у парадной новенького «Москвича» суетливо выбирался, придерживая одной рукой пыжиковую шапку, а другую опуская в карман бежевой пропитки, полный одышливый мужичок.

«Такие не убивают», — эта мысль, пришедшая в голову Виноградову мгновенно, опередила возможный испуг.

Действительно, вместо пистолета в протянутой ладони незнакомца забелела визитка.

— Сухарев Виктор Викторович, генеральный директор кооперативного агентства «Спорттур». — Пыжик дрыгнулся вверх-вниз. — Владимир Александрович, прошу покорно — пять минут по личному вопросу.

— У меня прием до шести. — Виноградову грубостью тона пришлось прикрывать некоторую растерянность, возникавшую всякий раз, когда он убеждался в осведомленности преступного мира и в вопиющей, возможной только у нас, уязвимости и незащищенности сотрудников милиции и членов их семей.

— Владимир Александрович, ради Бога… Судя по вашему с Володиным разговору вчера — мы могли бы быть друг другу небесполезны.

— Допустим.

— Тогда, может быть, в машину? Не бойтесь, никакой опасности…

Виноградов понимал, что в машине есть еще кто-то — Сухарев выходил через переднюю дверь со стороны пассажира, но — кто и сколько? Тонированные стекла — в свое время в Ереване милиция крушила такие резиновыми «демократизаторами» — не позволяли разглядеть внутренность салона. Заметив колебание Виноградова, Сухарев бросил внутрь:

— Слышь, выйди-ка, погуляй поблизости. Я позову.

Со стороны водительского места встал и, разогнувшись, негромко хлопнул дверью угрюмого вида борец — его спортивную специализацию лучше всяких дипломов подтверждали характерно изуродованные уши, непропорционально развитая шея. Сломанный нос и весьма неширокий лоб были, так сказать, вторичными признаками — они нередко встречаются и у боксеров.

Алмакаев по кличке Ужас — Виноградов знал его по картотеке Управления и видел пару раз в обществе Володина — отошел в сторону и флегматично уселся на полуразвалившуюся качельку детской площадки, по счастью пустовавшей.

— Владимир Александрович, вы же всегда с уважением относились к правилам игры… — начал Сухарев, когда они уселись рядышком на заднем сидении.

— Не понял.

— Бросьте, здесь магнитофонов нет — отвечаю честью. Ну скажите, можно ли представить такое: повздорили два начальника милицейских отделов — к примеру один у другого секретаршу увел. Обиженный берет бандитов с обслуживаемого района — и громит с ними квартиру интригана. Или возглавляет охоту на его постовых милиционеров — силами тех же бандитов. Это этично?

— Не говорите ерунды.

— Вот именно. Так почему же вы думаете, что в наши разработки мы будем подключать правоохранительные органы? У нас своя этика…

— Но при ваших разборках ранили моего человека и чуть меня не угробили.

— Вот в этом вину признаем. Поэтому мне дано добро на сотрудничество — лично с вами. Хотя, сами знаете, помогать ментам… Прокуратура озадачила вас поиском мотива — ведь именно его не хватает, чтобы списать дело? Верно?

— Не поражайте меня осведомленностью. Это и пионеру ясно.