Дело человека [Дело для настоящих мужчин]

Что? Уайтлоу задавал тот же вопрос. Если я не знаю, то кто же знает? Я сказал: — Спасать жизни.

— Хорошо. А что же нам делать для спасения жизней?

Я улыбнулся: — Убивать хторров.

— Правильно. Так что случится, если человеческое существо встанет на пути? Нет, позволь сказать по-другому: что могло бы случиться, если бы ты попытался спасти… как его имя, Шоти?

— Мы оба заплатили бы за ферму.

Форман кивнул: — Правильно. Так что же важнее? Убивать хторров или спасать жизни?

— В этом случае, убивать хторров.

— У-гу. Так имеет значение, какое оправдание ты используешь?

— Что?

— Имеет значение, веришь ли ты, что человек умирает в пламени безболезненно, или нет?

— Что ж, нет, я думаю, нет.

Он кивнул: — Так что ты чувствуешь сейчас?

Я покачал головой: — Не знаю. — Я чувствовал, как меня разрывает изнутри. Я открыл рот говорить и закрыл его.

Он еще раз поднял брови.

— Я не знаю, — повторил я.

— Ладно, — сказал он. — Спрошу по-другому: ты сделал бы это снова?

— Да, — сказал я, не задумываясь.

— Ты уверен?

— Да.

— Благодарю. И как ты будешь себя чувствовать?

Я встретил его взгляд прямо. — Гнусно. Чувствуешь именно так. Но все же я сделаю это. Важнее всего — убивать хторров.

— Ты в самом деле непреклонен, не так ли?

— Да, именно так.

Он глубоко вздохнул, потом выключил диктофон: — Окей, я закончил.

— Я прошел?

— Повтори?

— Ваш тест — ведь это было не интервью? Это была проверка позиции. Я прошел?

Он посмотрел над диктофоном прямо мне в глаза: — Если это проверка позиции, то вопрос наверное может повредить тебе.

— Да, верно. — Я все еще сидел, скрестив руки. — Если моя позиция оставляет желать чего-нибудь, то, стало быть, со мной надо обращаться только так. Поэтому мы квиты.

Он поднялся и я встал вместе с ним. — Ответьте мне еще на один вопрос. Существуют ли мирные хторры?

Он поглядел озадаченно: — Не знаю. А как ты думаешь?

Я не ответил, просто проводил его до двери. Он вставил свою карточку в щель и дверь для него открылась. Я хотел выйти вместе с ним, но в холле ждали два вооруженных охранника.

— Извини, — сказал Форман. Впервые он выглядел смущенным.

— Да, — сказал я и отступил. Дверь передо мной закрылась.

31

Почти тридцать секунд я стоял, уставившись на проклятую дверь и не говоря ни слова.

Я положил на нее ладони и нажал. Металл был холодным.

Я прижал голову к солидной металлической плите. Ладони сжались в кулаки.

— Дерьмо!

А потом я сказал еще целую кучу других слов.

Я ругался, пока не стал повторяться, потом перешел на испанский.

Когда я, наконец, исчерпался, то чувствовал себя не лучше, чем вначале.

Опустошенным. Обманутым. И глупым.

Я снова начал расхаживать по квартире. Я стучал по терминалу каждый раз, когда проходил мимо. Бесполезный кусок мусора. Я даже не мог вызвать комнатный сервис.

Я прошел на кухню и открыл холодильник — он был неожиданно хорошо заполнен. Но я не был голоден. Я был взбешен. Я начал открывать ящики. Кто-то предусмотрительно убрал все большие ножи.

Ругань больше ни к чему не приводила. Только горло пересохло. И чувствовал себя все глупее. Когда остановишься, начинаешь понимать, как идиотски это выглядит.

Что я на самом деле хотел — так это поквитаться.

Я вернулся в гостиную и еще раз толкнул терминал. Хорошо толкнул — он почти упал с подставки, но я вовремя поймал. А потом удивился — зачем? Чертов инструмент не хотел говорить со мной — и я ему ничего не должен.

Я смахнул его с подставки на пол.

Он ударился с тупым стуком.

Я поднял его и потряс. Там даже ничего не сломалось.

— Ага… — Я вытащил его на балкон и выкинул через перила.

Он чиркал по наклонным стенам здания, отскакивал и разбился о бетон внизу с ужасно приятным грохотом.

Я выбросил вслед подставку.

А потом кресло.

И лампу.

И маленький столик.

Телевизор был привинчен к стене. Я разбил его вторым креслом — потребовалось три удара — а потом выкинул кресло вслед за первым.

Отскочило, отскочило, чиркнуло, скользнуло, разбилось вдребезги. Великолепно.

Что еще?

Микроволновая печь.

Ночник из спальни.

Еще три кресла.

Еще две лампы.

Небольшой обеденный стол.

Скамеечка для ног.

Все вешалки из шкафа.

Большинство полотенец и простынь.

Кингсайз-матрац. Это было довольно трудно.

Пока я боролся с матрацем, то увидел, что внизу собралась толпа, конечно на безопасной дистанции. Они аплодировали каждому новому акту разрушения. Чем неистовей он был, тем громче радость.

Подставка кровати и тумбочки вызвали несмолкаемую овацию.

Я задумался, чем увенчать это. И начал опустошать кухню.

Все тарелки — они звучали великолепно, разбиваясь и звеня внизу, на улице, — и все горшки и кастрюли.

Все вилки, ложки и ножи.

Содержимое холодильника — вместе с полочками.

Почти всю воду в бутылках. Я открыл одну и сделал добрый глоток. Я стоял на балконе, переводя дух и удивляясь, почему никто не поднимется остановить ужасный дождь. Я закончил бутылку и она отправилась в ночь, чтобы разбиться где-то внизу во тьме.

Я оглядел квартиру. Что еще? Что я пропустил?

Бар!