Дело человека [Дело для настоящих мужчин]

— Старший офицер намекнул, что твоя операция должна быть… отложена. Она предложила ему покинуть операционную. Он отказался. Она дала ему выбор: или он уходит сам, или по-другому. Если по-другому, она обещала, что ему не понравится. Она оказалась права. Ему не понравилась. Сейчас она арестована…

— Что?

— Охранный арест. Пока кое-что не упорядочится. Я обещаю тебе, что с ней все будет в порядке. Но вначале мне и тебе надо было вот так немного поболтать.

Тогда до меня кое-что дошло: — Почему вы и я? Где дядя Айра? Разве не с ним мне следовало поговорить?

Форман поколебался: — Сожалею. Полковник Валлачстейн погиб. Он не выбрался из аудитории вовремя. — На его лице было страдание.

— Нет!…. — закричал я. — Я не верю! — Я чувствовал, словно мне в грудь ударил кирпич…

— Он пропустил вперед троих, вытолкал перед собой. Один из них я. И вернулся еще за кем-то. Я ждал его у двери. Он не вышел.

— Я… я не знаю, что сказать. Я едва знал его. Я не знаю, нравился ли ему, но я его уважал.

Форман отмел это: — Он тоже уважал тебя за то, что ты убил четвертого хторра. Он говорил мне. И он подписал тебе премиальный чек в субботу утром, прямо перед сессией.

— Премиальный чек?

— Ты не знаешь? Миллион кейси за каждого убитого хторра. Десять миллионов — за живого. Ты теперь миллионер. Дважды. Я подписал тебе второй чек. Теперь я взял некоторую ответственность за агентство. Вот почему разговор вели ты и я.

— О! Теперь вы — мой командир?

— Скажем просто, что я твой, э-э, связник.

— С кем?

— Тебе нет необходимости знать имена. Это люди, которые работали с дядей Айра.

— Люди, решившие, что я должен быть убит?

Форман выдохнул с тихой досадой. Он положил руки на колени и собрался. Посмотрел мне в глаза и сказал: — Тебе надо кое-что понять. Да, предполагалось, что ты умрешь. Люди, на которых ты работал, приняли такое решение.

— Любезный народ, — сказал я.

— Ты был бы удивлен.

— Извините, но, похоже, это не те люди, на которых я хотел бы работать. Может, я и дурак, но не до глупости.

— Это еще поглядим. — Форман спокойно продолжал: — До вечера субботы, все, что можно было сказать о тебе — пассив. Никто не думал, что ты завалишь хторра. Сознаюсь, я все еще удивлен, но раз ты сделал это, ты перестал быть пассивом и начал быть героем. Теперь ты актив, сынок. Субботние фотографии продемонстрировали, что человеческое существо может остановить хторра. Миру необходимо знать это. Ты стал весьма полезным орудием. Мы хотим использовать тебя — если ты хочешь быть использованным. Ранее принятое решение теперь недействительно. Можешь поблагодарить Динни за это. Она предоставила тебе достаточно времени, чтобы мы смогли прийти к такому выводу. Хм, — добавил он, — нам стоит завербовать и ее.

Я не знал, чувствовать ли облегчение или гнев. Я сказал: — И это все, что я есть? Орудие? Можете передать им, что я благодарен. Надеюсь, что когда-нибудь сделаю для них то же самое.

Форман уловил сарказм. Кивнул раздраженно: — Хорошо. Ты предпочитаешь быть правым. Ты предпочитаешь упражняться в своей правоте.

— Я злюсь!, — закричал я. — Мы говорим о моей жизни! Для вас это маловажно, но быть съеденным хторром могло бы испортить мне целый день!

— Ты имеешь право на гнев, — спокойно сказал Форман. — На самом деле, я бы встревожился, если бы ты не злился, но то, что тебе надо получить с помощью гнева, не относится к делу. Твой гнев — это твое дело. Для меня это ничего не значит. И как только ты справишься с ним, то сможешь получить работу.

— Я не уверен, что хочу эту работу.

— Ты хочешь убивать хторров?

— Да! Я хочу убивать хторров!

— Хорошо! Мы тоже хотим, чтобы ты убивал хторров!

— Но я хочу доверять людям позади меня!

— Джим, перестань воспринимать это персонально! Любой из нас, все мы, будем пущены в расход, если это приведет остальных ближе к цели устранения заражения. Сегодня наша задача — сопротивление каждой личности, которая не видит, что проблема хторров перевешивает все, и особенно тем, кому вверена ответственность справляться с обстоятельствами. Они стоят на нашем пути. И если они загораживают нам путь, то будут устранены с него. Поэтому не стой на пути. А если стоишь, не воспринимай персонально.

— Мне кажется, все это даже более ужасно, — сказал я. — Чистейшее бездушие.

Но Формана это не произвело впечатления: — О, я понимаю, твои идеалы важнее, чем победа в войне. Слишком плохо. Знаешь, как хторры называют идеалиста? Ланч.

Я глянул не его форму: — И это — просвещенная позиция?

— Да, — ответил он. И не стал распространяться.

Я сказал: — Вы все еще не ответили на мой вопрос.

— Извини. На какой?

— Каково оправдание — желать моей смерти тоже?

Форман пожал плечами: — В то время это казалось хорошей идеей.

— Прошу прощения?

— Ты был похож на пассив, вот и все. Говорю тебе, не воспринимай персонально.

— И это все?

— У-гу, — кивнул он.

— Вы хотите сказать, что просто спокойно решили — пусть будет так?

— Ага.

Я не мог поверить. Я начал возбужденно бормотать: — Вы хотите сказать, что вы — и полковник Валлачстейн — и майор Тирелли — просто спокойно уселись и решили послать меня на смерть?