Дело человека

Уайтлоу повернулся к своим войскам: — Что вы за армия? Я покинул комнату меньше, чем на минуту, и, вернувшись, застаю смутьянов из черни, призывающих к мятежу в проходах! Арестуйте и выгоните каждого, кто выражает недовольство — или я выброшу вас самих!

Нас было пятеро.

— Это все?, — взревел Уайтлоу. — Если вы кого пропустили, покатятся ваши головы!

Армия смотрела испуганно. После короткого совещания шепотом, они выхватили еще троих и выстроили под охраной. — Но я вообще ничего не говорил! — Джой Хабр был близок к слезам. — Скажи ему!, — обратился он к брату-близнецу.

— Говорил!, — заорал Уайтлоу, — и тоже выйдешь. Вам обоим лучше уйти, у вас

обоих неприятности!

Нас собралось двенадцать в соседней классной комнате. Мы сидели, мрачно глядя друг на друга. Смущенные, озадаченные и очень переживающие. Мы слышали, как продолжал реветь Уайтлоу. Потом внезапно наступила тишина. Через мгновение к нам присоединились еще трое изгнанников.

— Что он сотворил? Казнил весь класс?

— Нет, объявил национальное молчание, — сказал Пол Джастроу. — Поэтому нас выкинул. Я передал записку. Он сказал, что я публикую призывы к измене.

— Что он пытается доказать?, — посетовала Дженис.

— Тиранию, мне кажется. С этого все началось, помнишь?

— Ну а нам-то что делать?

— Очевидно. Надо восстать!

— О, конечно! Нам не удалось даже рты открыть, чтобы пожаловаться! Как теперь они смогут организоваться?

— Мы можем организоваться, — сказал я. — Здесь. Мы образуем армию освобождения. Другие студенты должны поддержать нас.

— Ты уверен? Он так запугал их, что они наделали в штанишки.

— Что ж, попробуем, — сказал, вставая, Хэнк Челси. — Я за.

— Считай меня, — сказал Джастроу.

Я встал: — Мне кажется, это единственный путь.

Встала Дженис: — Я… мне не нравится это, но я тоже участвую, потому что мы должны показать, что он не может так поступать с нами.

Встали еще двое парней и девушка. — Пошли, Джон. Джой?

— Нет. Я не хочу ни на кого вопить.

— Разве ты не разозлился?

— Я только хочу вернуть свои деньги.

— Пол?

— Он просто снова выбросит нас.

— Подожди, Джим, — сказала Мариетта. — Что ты вообще хочешь, чтобы мы делали? Какой у тебя план?

— Мы пойдем туда и объявим, что диктатуре конец.

— О, конечно, а потом он снова завопит на нас и его армия снова нас выбросит. Он нанял еще двух бандитов.

— Они не бандиты, они просто похожи.

— По мне все футболисты — бандиты. В любом случае их теперь шестеро. Так что ты собираешься делать?

Шесть человек начали отвечать одновременно, но Хэнк Челси поднял руку и сказал: — Нет, подождите, она права! Нам нужен план! Давайте, попробуем так: мы откроем все три двери аудитории одновременно, это всех поразит. Потом, перед тем, как он что-нибудь скажет, девушки должны подойти к солдатам, нет, послушайте меня. Спорю, они не захотят бить девушек. Все, что надо сделать, послать по девушке на солдата. Она должна крепко обнять его, поцеловать и сказать, чтобы он присоединялся к нам…

— Да, а потом что?

— … и что мы будем платить им вдвое больше, чем он!

— Он платит им теперь по три кейси.

— Нет, они присоединяться к нам. Но только если каждая девушка возьмет по парню. Схватите его за руку и начните говорить с ним. Говорите, что хотите, и не отпускайте, пока он не согласится присоединиться к нам.

— Ага, правильно, мистер Большой Кулак. Значит, ты посылаешь женщин делать грязную работу. А что же будут делать мужчины?

— Мы должны подойти к боссу и потребовать обратно национальное богатство.

Мы обсуждали план несколько минут, за это время к нам присоединились еще двое изгнанников. Они вошли в революцию почти сразу и предложили несколько улучшений в атаке. Мы были почти готовы к действиям, когда Джой Хабр презрительно фыркнул и сказал: — А что, если кто-то пострадает? Как насчет этого?

Это ненадолго остановило нас и мы снова начали продумывать план. Но Пол Джастроу сказал: — Ну и что? Это ведь война.

— Нет, он прав, — сказал Хэнк. — Может, Уайтлоу все равно, если он причинит ущерб, но мы-то хотим быть армией освобождения. Мы не должны никому повредить.

— Пока они не доиграются, — пробормотал Джастроу.

— Нет, даже тогда, — огрызнулся Хэнк.

— Кто назначил тебя главным? Я этого не делал!

— Хорошо…. — поднял руки Хэнк. — Мы проголосуем…

— Нет!, — сказал я. — У нас есть план. Мы готовы идти! Армия не голосует!

— Теперь голосует!, — сказал Джастроу.

— Но не во время войны! Кто хочет голосовать?

— Я хочу снова обсудить план войны…

— О, ужас! И так начинается революция! Пусть лучше будет парламентская битва. Подождите, у меня в сумке есть экземпляр «Правил парламентских дебатов».. .

— Маккарти, заткнись! Ты — осел!

— Да? Тогда почему тебе можно молоть чепуху?

— Эй, подождите, мы отвлеклись от цели! Мы забыли, кто наш настоящий враг! — Хэнк Челси шагнул между нами. — У нас есть план! Давайте выполним его! Хорошо?

Джастроу скептически взглянул на протянутую руку Челси. — Мне это не нравится…

— Э-э, Пол, пошли, — сказали Мариетта и Дженис, потом подхватил еще кто-то, Пол явно был в замешательстве, пожал плечами и сказал: — Ладно, — и мы пошли и вторглись на курс глобальной этики мистера Уайтлоу.