Дело черного мага. Том 1

– Возвращайся со щитом или на щите, сынуля! – донесся ему в спину выкрик Робина.

* * *

Мери, опустив стул на пол, сидела и слушала, как играет ее профессор и куратор. Самозабвенно, увлеченно и очень… больно. Его пальцы свободно летали над клавишами, касаясь их быстро и легко, но…

Возникало впечатление, что профессор Думский играет не на рояле, а на битом стекле, и каждое касание причиняет ему нестерпимую боль.

Но не физическую.

А душевную.

Словно стекло касалось не пальцев, а сразу – сердца.

И единственное, что притупляло боль, это сигарета во рту и бокал с виски.

– Что же с вами случилось, профессор? – прошептала Мери, а затем захлопнула рот ладошками.

Но благо черный маг был слишком погружен внутрь музыки разбитых осколков чужих сердец, чтобы услышать слова студентки.

Музыка продолжала играть, а взгляд Думского все мрачнел и мрачнел, отправляя своего владельца все глубже и глубже в прошлое.

Глава 39

Пробираясь по темному, наполовину затопленному подвалу, Думский руками придерживал украденные на барахолке резиновые сапоги.

– При своем наплевательском отношении к внешнему виду ты поразительно заботишься о чистоте любимого себя.

Робин уже расплылся в кресле, а Анастасия грела на электрической плите небольшой чайник.

Будто мыши, они ютились в небольшом помещении, который Робин когда-то оборудовал под кинозал. Старая бойлерная, которая благодаря тому, что находилась на возвышении по отношению к общему уровню подвала, не была затоплена.

Путь же к ней, помимо воды, перегораживали не самые простые черномагические ловушки. Так что в первый раз, когда Александр пробирался сюда (по наставлению Робина, кстати, который сказал, что в конце пути его будет ждать несметное сокровище уникальных знаний), то буквально прыгнул выше собственной головы в вопросах разрушения чужих заклинаний.

– Что смотрим сегодня? – Робин уже щелкал пультом, выбирая из почти бесконечного каталога фильмов. – “Титаник”? “Отверженных”? “Хатико”?

Плита, за которой хлопотала Анастасия, была водружена на деревянную чурку. Распиленное бревно заменяло стол. А огромный, почти под восемьдесят дюймов телик был подключен к… пронизанным проводами десятку картофелин и двадцати апельсинам.

Естественно, все они были заколдованы.

Причем Анастасией.

Такая магия требовала слишком тонкой работы, на которую Робин в принципе не был способен, а Алекс пока только учился. У той же Анастасии.

Причем если бы профессор Раевский узнал о том, что Анастасия (Настя, как ее называл Раевский) была способна на такое, то…

Ну, сначала бы, наверное, похвалил, а затем спалил весь подвал дотла.

Главное правило школы “Фаллен” – никаких технологий.

Здесь топили углем. Не было электричества. А клетка Фарадея, сооруженная внутри стен, обеспечивала полную изоляцию для любых беспроводных сигналов.

Ни интернета.

Ни линз…

Так что то, каким образом Робин протащил сюда телевизор и электрическую плиту, оставалось для Александра большой загадкой.

– Давай “Пианиста”?

– Пианиста? Жена, ты сбрендила?! Тут и так весь подвал затоплен, а когда вундеркинд посмотрит “Пианиста”, то мы окажемся внутри “Титаника”! Нет, я не Ди Каприо и нормально влезу на огромный плот, но…

– То есть “Хатико”, по-твоему, его не заденет.

– Малец кошатник до мозга костей. Он еще и злорадно похихикивать будет над этой чудной комедией.

– Смотрим “Пианиста”.

И в качестве точки в разговоре Анастасия поставила на “стол” поднос с тремя простецкими жестяными кружками. В них ароматным паром исходил черный крепкий чай с сахаром и лимоном.

Очень странный, но вкусный напиток.

* * *

Мери не очень понимала, как один человек может столько пить и при этом не пьянеть, однако профессор Думский уже наливал себе в стакан из третьей бутылки виски, но при этом ни разу не сбился с ноты или ритма.

Его пальцы все так же скользили по клавишам, истекая невидимой кровью.

* * *

– Вот так, чуть медленнее, – повторяла Анастасия, – не торопись. Чувствуй ритм.

В центре темного, огромного зала с задрапированными окнами маленький мальчик и высокая, статная красавица из ледяных земель севера России играли на рояле.

Вернее, Анастасия играла, а Александр только учился.

Уже вторую неделю!

Но мог самостоятельно сыграть небольшую партию из двух актов.

– Саша, вот честно, не знаю…

– Ты чего-то не знаешь, Анастасия?

– А чему ты так удивлен?

– Ну… не знаю, – смутился мальчик. – Мне всегда казалось, что ты знаешь все на свете… в отличие от Робина.

– Эй! – донесся отзвук возмущения из дальнего угла. – Я вообще-то здесь.

– Я вообще-то знаю, – передразнил Думский.

Анастасия засмеялась и пригладила волосы мальчику. В отличие от своего парня, она никогда их не взъерошивала. А этого Александр терпеть не мог.

– Нет такого на свете, Саша, чтобы кто-то знал все и обо всем.

– Даже профессор Раевский?

В комнате повисла тяжелая тишина. Такая, что на ее фоне черная драпировка на старых витражах казалась легким шелком или парящим пухом.

– Даже он, вундеркинд, даже он… А теперь давай попробуем сыграть третий акт.

– Да, давай!

* * *

– Змей-искуситель да проведет тебя сквозь пески, Фарух.