Дело чести

– Листья дубовые падают с ясеня. Вот ни х…я себе, так ни х…я себе, – задумчиво пробормотал полковник, когда я под занавес (учусь помаленьку у Саида) скучным голосом выдал информацию о таинственном клиенте, желающем заполучить в пользование команду славян-боевиков. Вообще-то это моя присказка – для Шведова сие изречение не характерно. И уж коль скоро оно прозвучало из его уст, это значит, что шеф мой пребывает в глубочайшей растерянности.

Вытянув из меня все подробности, касающиеся последней новости, полковник нисколько не подобрел, а напротив, задумался еще горше.

– Ладно, отдыхай, – разрешил он в итоге. – Завтра с самого ранья приходи, будем соображать. – Я отправился домой, оставив шефа терзаться сомнениями и наводить справки по своим информационным каналам.

Насчет «будем соображать» – это он так, для красного словца. Шведов, законченный автократ, если когда и приглашает меня «подумать» вместе, то исключительно лишь для того, чтобы утвердиться в правильности выбранного им пути.

Нет, он приемлет трезво продуманные и аргументированные возражения снизу, но никогда не руководствуется ими при окончательном решении. Так что завтра с ранья, как изволил выражаться дядя Толя, наверняка все уже будет разложено по полочкам и мне останется с умным видом согласиться, ввернув для проформы пару замечаний по незначительным аспектам.

Прибыв на хаус, я попарился в баньке, употребил приготовленный соседской бабкой борщ и внезапно возжелал плотской любви. Только не скоротечной, каковой меня приучила довольствоваться Элен, а вдумчивой и изощренной – длинной, как непогожая зимняя ночь.

Набрав номер Элен, я дождался, когда на том конце послышалось ее недовольное: «Да, вас слушают!» – и дрожащим голосом сообщил:

– Ленка, у меня проблемы. Срочно нужна твоя помощь. Соври что-нибудь мужу – ты мне нужна на всю ночь. Если не приедешь – я труп… – и моментально положил трубку, дабы не пускаться в пространные объяснения по существу этих самых проблем.

Элен примчалась через двадцать минут, вся из себя взъерошенная, взвинченная боевым азартом и готовая ввязаться в любое архисомнительное мероприятие, подразумевающее наличие таинственных приключений и чреватое большим количеством неопознанных трупов. Проблемы она любит – натура авантюристки иногда так и прет из-под устоявшейся личины профессорской жены. Я даже подозреваю, что связь со мной она поддерживает не столько из желания удовлетворить свое невостребованное либидо, а по большей части из-за того, что я принадлежу к романтической (в ее представлении) плеяде лихих парней из таинственного детективного агентства «Аргус». И пусть она понятия не имеет, чем мы на самом деле занимаемся, сам факт, что я являюсь «частным сыщиком», служит достаточным основанием для придания нашим отношениям привкуса некой таинственности и неопределенности.

– Ты не думай, что если я профессорская жена, то неженка и белоручка, – как-то раз сообщила она мне в припадке откровения. – Если у тебя вдруг возникнут проблемы с этим вашим… ну, контингентом, можешь на меня рассчитывать. Я знаю некоторые приемы айкидо и в случае чего могу стрелять из пистолета – папа научил…

Так вот, когда моя пассия примчалась и узнала, что самая главная моя проблема в настоящий момент заключается всего-то лишь в избытке половых гормонов, она страшно возмутилась. Пришлось на ходу сочинять, что накануне мы расследовали невероятно секретное дело, в результате чего я получил изрядную стрессовую нагрузку – стреляли в меня, стреляли навскидку злые мафиози настоящими пулями и запросто могли убить! И теперь мне хочется забыться в ее объятиях. И чем скорее, тем лучше, а то все!

Отступать было некуда, все равно муж уже продезинформи-рован, домой возврата нет: Элен осталась на всю ночь, и я ей показал, где свет клином сошелся, проявив неожиданную для себя резвость и выдав на-гора подспудно таившееся где-то в глубине подсознания недюжинное знание специфических эрогенных зон, характерных исключительно для профессорских жен…

Около пяти часов утра затрезвонил телефон. Прошлепав босиком в прихожую, я взял трубку, ни капли не сомневаясь, что это Шведов. Однако проблемку я подкинул шефу из разряда высшей категории сложности – почти двенадцать часов ему потребовалось, чтобы прокачать свои информационные каналы и принять решение.

– А ты чего не спишь? – благодушно поинтересовался полковник. Вопрос, согласитесь, весьма уместный – учитывая тонкую алую полоску занимавшегося за окном рассвета.

– Я сплю, а с вами разговаривает мой фантом, – в тон ответил я, изобразив душераздирающею зевоту. – Время, знаете ли, того… Не совсем удачное для таких вопросов.

– Ладно прикидываться! – упрекнул меня полковник. – Ты ж все равно ночами не спишь, я-то знаю… Короче, утром не приходи, отдыхай. Подгребай в пятнадцать ноль-ноль – я назначил «стрелку» на семнадцать у силикатного. Бывай…