Дело чести

– Шутит! Дядя шутит. Я никого не ем, воспитан не так.

– И чего он хочет? – поинтересовался Зелимхан.

– Он тебе говорил! – крикнул Икрам. – То же самое хочет и сейчас. Он сказал, что если ты откажешься, то он тут все взорвет, а доллары утопит в воде – не найдешь!

– А много там воды? – деловито поинтересовался Зелимхан, в тоне его я уловил нешуточную озабоченность.

– Целая река! – сообщил спелеолог. – Осадки были – уровень воды поднялся. Если захочет утопить – и правда может. Не найдешь. Он говорит, что все равно ты его и его людей убьешь – так, говорит, напоследок сделаю Зелимхану большое говно. Он может!

– Я не сомневаюсь, – мрачно резюмировал Ахсалтаков. – Пусть сам что-нибудь скажет.

– Садам, Зелимхан! – басом гаркнул я. – Мы друг друга знаем не первый день – я тебе ни капельки не верю. Ты в курсе?

– Обязательно, дорогой! Ты думаешь, у тебя что-нибудь получится?

– Конечно, получится! Если не желаешь расстаться со своими бабками, все получится как нельзя лучше. Давай так: у Ра-шида есть машина с радиокомплексом, та, про которую я тебе с самого начала говорил. Пусть он сгоняет в село и привезет сюда моих людей. Потом с южного склона все отойдут вниз, а ты положишь возле входа бинокль. Я выйду на секунду и посмотрю: машина пусть стоит на дороге, а мои люди помашут мне автоматами – и чтобы возле машины никого не было. Потом она поедет в лес, а я спущусь обратно. Затем ты положишь рацию к дыре, и я буду ждать. Когда мои люди свяжутся со мной и скажут, что благополучно выбрались из ЗОНЫ, я вылезу и отдам тебе бабки. Вот и все. Идет?

– Какой ты настырный, Иван! – упрекнул меня Ахсалтаков. – Я же тебе сразу сказал – будешь выебываться, я буду через каждые полчаса твоего выебона расстреливать по одному твоему человечку. Тебе что – непонятно? Я думал, мы обо все договорились.

– Так это было раньше, Зелимхан, – невозмутимо ответил я. – Раньше я сидел у тебя во дворе, и у меня ничего не было.. А сейчас у меня есть мешок с баксами и… и Икрам не сказал тебе – мы тут искупались маненько, и я замерз. За каждого расстрелянного я буду сжигать по пятьсот штук – греться-то мне надо, или где?!

Невнятные ругательства со стороны выхода слышались довольно долго. Затем Зелимхан взял себя в руки и сокрушенно посетовал:

– Слушай, а если Рашид залупится и не даст свою тачку с аппаратурой? Я ему приказывать не могу – он здесь хозяин…

– Если твой Рашид залупится, тогда я сожгу бабки и взорву ход, – пообещал я. – И мне надоело с тобой разговаривать, я тебе все сказал. Сорок минут езды до выхода из Сарпи, двадцать – до Челушей. Пусть Рашид едет и забирает парней. Если через два часа тачка не будет стоять на дороге, я начну жечь бабки. И еще – если вдруг меня снимет снайпер, когда я буду любоваться в бинокль на моих парней, денег ты уж точно никогда не увидишь – я тут кое-что придумал… Все!

Немного помолчав, Зелимхан негромко крикнул по-чеченски:

– Эй, Икрам?

– Я здесь, Зелимхан! – подобострастно ответил спелеолог.

– Другого выхода нет?

– Не знаю! – затравленно воскликнул Икрам. – Ты здесь главный, тебе решать, как поступить…

– Идиот! – мрачно резюмировал Ахсалтаков. – Я тебя спрашиваю про другой выход из галерей… Точно другого нет? Или я не знаю о нем?

Икрам напрягся. Я сильнее надавил острием тесака на кадык спелеолога и скороговоркой пробормотал:

– Не дури, дядя! Как-то оно получится – хер знает! А я убью тебя прямо сейчас – гарантии железные!

– Нет, другого нет! – крикнул Икрам звенящим от напряжения голосом. – Откуда ему быть! Ты знаешь – это единственный…

– Ладно, ждите, – раздалось у входа весьма многообещающе. Зелимхан выбрался из хода, откуда-то снаружи донесся его приглушенный голос, полный сдерживаемой ярости и досады:

– Рашид! Иди сюда – дело есть…

– Ну вот, братишка, ты тоже поработал, – похвалил я Икрама. – Языком. Получилось вполне нормально. Теперь нам надо потрудиться вместе – если, конечно, есть желание остаться в живых. Смотри сюда…

Кратко объяснив спелеологу принцип действия «провокатора» и порядок взаимодействия всей взрывной системы, я демонстративно замазал глиной цифровое табло, оставив лишь микроскопическую дырочку для фотоэлемента. И нажал на кнопку включения фотореле. Икрам испуганно зажмурился и втянул голову в плечи.

– Не боись, дядя, такая техника не подводит, – успокоил я его. – Теперь все. Если кто-то полезет напролом, будет очень шумно. А теперь весь обратись в слух, дядя, даже одеждой не шурши…

Выдержав театральную паузу, я медленно махнул рукой перед фотоэлементом «провокатора», установленного на сто двадцать минут. Раздался едва различимый писк – как комар предсмертно крикнул. Икрам голову в плечи втягивать больше не стал – настороженно уставился на меня и поделился своими соображениями:

– Ты включил тот… на два часа?

– Включил, – подтвердил я. – Если бы табло не было замазано глиной, ты бы видел сейчас, что цифры начали убывать.

– Зачем ты это сделал? – насторожился Икрам.