…Задержали Калистратова с Сизовым уже на следующий день, отрабатывая самые разные притоны, где бы они могли пропивать награбленное, а также адреса их друзей и знакомых, у которых они могли бы затаиться на время, узнав, что их ищут. Задержали в доме Верки-бандерши, когда те завалились к ней, набрав на оставшиеся деньги пива и водки.
Уже на первых допросах, которые Буянов провел сразу же после задержания, Калистратов с Сизовым, припертые к стенке неопровержимыми доказательствами, дали первые показания. Следователь в общих чертах нарисовал «картинку» не только происшедшей в доме Морозовых трагедии, но и того, что предшествовало убийству девушки.
В тот трагический для Морозовых день Калистратов с утра пораньше выпотрошил у матери содержимое ее кошелька и, купив в магазине бутылку дешевого сорокаградусного пойла, направился к Сизову, надеясь и у него разжиться чем-нибудь.
Васька был дома, и они вдвоем – своей матери доброе чадо «накатило» всего лишь стопочку для опохмела, – высосали всю бутылку. Показалось мало, и они направили Васькину мать по знакомым самогонщикам, которые ее хорошо знали и давали бутылку-другую в долг. Не прошло и получаса, как она, радостная и возбужденная, выставила на стол бутылку мутного пойла.
Теперь пили втроем, закусывая «чем бог послал». А послал он им в тот день миску квашеной капусты, несколько ломтей черного хлеба да немного жареной картошки, которая осталась после вечерних гостей.
Захмелели довольно быстро, и, когда Васькина мать побрела спать, Калистратов с Сизовым стали мозговать, где бы еще надыбать денег на пару бутылок паленой водки. И тут Калистратов вспомнил про Ирину. Ей он явно нравился и недавно даже в гостях у нее побывал.
Дальнейший диалог был записан со слов Сизова.
«А где она башлят-то забашляет?» – осведомился более трезвый Васька.
«Ты слушай сюда! – осадил его Калистратов. – у Иркиной матери скоро какой-то юбилей намечается, и она к этому делу уже кира пол-ящика заготовила. Эта дура сама рассказала».
«А если не даст?» – засомневался Васька.
«Да куда она на хрен денется!»
Они позвонили ей из ближайшего таксофона, и обрадованная Ира пригласила их в гости.
«Правда, мама скоро вернется», – предупредила она.
«А мы недолго посидим, – отпарировал Калистратов. – Малость согреемся и уйдем».
Насколько понимал Грязнов, вновь и вновь перечитывая протоколы допросов, очных ставок и прочая, прочая, прочая, законченный алкоголик Калистратов находился в тот момент в таком состоянии, что готов был хоть в пекло лезть, лишь бы добавить спиртного. А тут, в общем-то, беззащитная девчонка, которой, к тому же, он нравился.
Вскоре они звонили в квартиру Морозовых, и когда Ира открыла дверь, Калистратов пробормотал:
«Согреться бы…»
«Так я чайку сейчас», – спохватилась Ира.
«Ну, а ежели чего покрепче?»
Вспоминая тот момент, Сизов показал на допросе, что Ира легким движением плеч высвободилась из полупьяных объятий Калистратова и, как бы оправдываясь перед гостями, сказала негромко:
– У нас, конечно, есть, но мама…
– Да брось ты! – урезонил ее Калистратов. – Не будь жмоткой. А завтра… Завтра мы и отдадим. Так что твоя мамзель даже ничего не заметит.
Ира отрицательно качнула головой.
– Нет, Дима, не могу. Ты только пойми меня правильно и не обижайся.
Именно в этот момент у Васьки, по его собственному признанию, «забулькало в горле» и он рванул к туалету. Когда же вышел оттуда, то из-за своего тугодумия поначалу даже ничего не понял и только позже сообразил.
Если до этого момента следственный клубок разматывался как по маслу, то дальше шел такой крутеж, что следователь даже опасаться стал, как бы убийца Морозовой не вышел сухим из воды.
Двадцатилетний Калистратов попадал под сто пятую, часть вторая Уголовного кодекса Российской Федерации, которая тянула на максимальный срок, вплоть до пожизненного заключения, а Калистрат хотел не просто жить, но жить все так же сладко и привольно. Оттого и стал сразу же топить своего корешка несовершеннолетнего, видимо, надеясь на и то, что тот, по своей дури, возьмет на себя убийство. И уже на первом допросе показал следующее: