Дело Дантона. Сценическая хроника.

Напряженная пауза. Проворно вскакивает; стоя облокачивается о столешницу и начинает говорить через стол, тихо и торопливо.

Дружище…ты что же, не видишь: фиаско Венсана – для нас дар самого Провидения?! Подумай только: весь Париж готов к перевороту, будто бочка с порохом; Конвент арестовал Венсана и рад-радешенек, что теперь все в порядке. А я-то тем временем остался, и я тоже знаю, как подпалить фитиль! Знаешь, что нужно сделать? Ударить в набат прямо сейчас, среди ночи. Восстание как гром среди ясного неба – они даже не подумают сопротивляться. Я не дам им времени. Я стану подстрекать сонные секции применить силу – братия из sociétés[21] выпустит контрреволюцию из тюрем на улицу, поднимется переполох, какого свет не видывал. Озверевшая чернь как бы случайно нахлынет на Конвент и отправит к праотцам всех важных шишек с Комитетами во главе. Назавтра, Дантон, Париж явится умолять тебя соблаговолить принять власть. Ты знаешь, как это бывает… в тебе они увидят единственное спасение. Ты дашь себя уговорить; но раньше чем через пять дней тебе не обуздать этого хаоса – а за пять дней Йорк успеет окружить Париж. Красота, да и только. (Выжидательная пауза; Дантон молчит.)

Мы знаем, что Журдан на севере с готовностью пропустит англичан. Мы, генералы Республики, тоже уже по горло сыты этим правительством адвокатов, которое помыкает нами, будто рядовыми… Дантон, я ручаюсь, у нас все получится! Такая возможность предоставляется лишь однажды!

ДАНТОН (снова опирается о подлокотник, засовывает руки в карманы, смерив Вестермана взглядом). Призвать англичан!.. В самое сердце Франции впустить исконного врага! Город Десятого Августа отдать на поживу наемным приспешникам этого Питта! Ах ты Иуда!

ВЕСТЕРМАН (смотрит на него, слегка округлив глаза. Несколько отойдя от потрясения). Дантон… не далее как неделю тому назад ты прикидывал, как бы привести Йорка после переворота…

ДАНТОН. Глупец! Неделю назад спасение отечества зависело от незамедлительного соглашения с самым могущественным его врагом! Сегодня… положение в корне переменилось. Теперь Франция может и должна непреклонно стремиться к полнейшему изничтожению этой змеиной нации. Ни слова более! Я сказал.

Возбужденно встает и начинает расхаживать. Вестерман вновь садится, утратив дар речи.

ВЕСТЕРМАН (несмело). Видишь ли, Дантон… я прекрасно знаю, что я круглый дурак, когда речь заходит о политике… и что ты куда как умнее. О, знаю… Но… если у кого на совести столько, сколько у тебя, и…

ДАНТОН (величественно оборачивается). Что, например?..

ВЕСТЕРМАН (еще торопливее). Но… конечно же ничего дурного… ничего в собственном смысле… однако ж при этих безумных революционных законах… (С жаром, но тихо.) Да стоит им хотя бы дознаться, что именно ты заварил с Бацем[22] всю эту кашу с Индийской компанией![23] Но это еще ничего… ты только подумай, как легко может теперь открыться, что именно ты должен был стать Верховным Судьей! А ведь стремление к диктатуре для них страшнейшее из всех преступлений, государственная измена – пустяк в сравнении с этим! Если это выяснится… тебе конец.

ДАНТОН (садится, в хорошем расположении духа). Да что ты говоришь? Ну и кто бы меня прикончил?

ВЕСТЕРМАН. Как это кто? Комитет, естественно! Робеспьер вернулся, Дантон!..

ДАНТОН (впадает в гнев). Чтобы этот их дурацкий Комитет посмел тронуть меня?! Разве что Робеспьер! А и пусть себе возвращается, пусть заседает в Комитете день и ночь, пусть сам становится Комитетом! Этот анемичный заморыш не представляет для меня ни малейшей помехи.

ВЕСТЕРМАН (задумавшись). Ну… если ты так считаешь… ты же умнее…

ДАНТОН. Вест, да посуди же сам: за мной ведь стоит капитал. За мной, Человеком Десятого Августа, стоит население столицы! А Робеспьер? Какая у него опора? Его якобинцы. Точка. В Конвенте все должны остерегаться, как бы не задеть меня, так как Центр – подавляющее большинство – всегда и во всем принимает мою сторону! Знаешь, почему ты все еще на свободе? Потому что Комитет не смеет тронуть моего друга!

ВЕСТЕРМАН (неуверенно). Но… Ты только не сердись, пожалуйста, Дантон… Видишь ли, Робеспьер умеет запугивать как никто другой. Если он запугает Конвент… то тебя никто не поддержит. Никто. И кроме того, если у тебя Париж, то у него провинции, и…