Дело Дантона. Сценическая хроника.

БАРЕР (после долгого, глухого молчания). Что… Робеспьер – последователь Макиавелли? Наверное, я тебя не понял…

Слабый ропот удивленного оживления.

РОБЕСПЬЕР (ухмыльнувшись). Макиавелли ждет вас всех, фанатики свободы, товарищи. Вы пойдете по этой дорожке один за другим.

Снова долгое молчание.

КАРНО (поначалу неуверенно). Да, но, Робеспьер… мы ведь открываем кампанию на трех фронтах! Этой весной мы должны разгромить коалицию. Подумай, какая концентрация усилий нам потребуется! А пораженец Дантон горы свернет, лишь бы добиться скорого мира любой ценой!

СЕН-ЖЮСТ. Максим, решающая атака, внутреннее управление, создание новых институций в каждом секторе общественной жизни. И при этом мы вынуждены были бы терпеть этого бешеного бульдога у своих ног? Откуда у нас время, откуда силы на отражение ежедневных выпадов?

РОБЕСПЬЕР. Коллеги, если Дантон в здравом уме, то он должен был понять, что Комитет упразднить не удастся. Капитуляция Дантона – вопрос нескольких дней.

БИЙО (медленно). А что, если… не понял, Робеспьер?

РОБЕСПЬЕР (после заминки, в течение которой все затаили дыхание). Он отправится под топор. Но тогда… (Слегка изменившимся голосом.) Коллеги, этой крайности мы обязаны избежать.

ПРИСТАВ (торопливо). Гражданин Вадье с очень срочным…

КОЛЛО. Пусть войдет!

Не дожидаясь ответа, Вадье отталкивает Пристава и вбегает. Весь красный от гнева, останавливается возле стола.

ВАДЬЕ. Они опять начали! Это уже и впрямь слишком! Час назад была новая атака на Комбез…

БИЙО. Где?!

ВАДЬЕ. Да в Конвенте же! Друзья мои, дело уже пахнет государственным переворотом! Сегодня они добились своего: арестовали нашего Эрона!

Робеспьер застыл на месте, смертельно бледный. Возгласы негодования и изумления.

ЛЕНДЕ. Кто это такой?

АМАР. Эрон?! Да это же начальник политической полиции, единственный надежный агент, какой у нас есть. Без него мы бессильны. Мы теряем контроль над Парижем.

ВАДЬЕ. Это как если бы Конвент распустил наш Комитет.

СЕН-ЖЮСТ. Кто зачинщик?

ВАДЬЕ. Да кто ж, как не Бурдон из Уазы?

Тишина. Переглядываются.

КОЛЛО. Твой беззащитный Дантон, Робеспьер.

БИЙО. Со своей капитуляцией.

РОБЕСПЬЕР (вскакивает. Щеки у него пылают. Тихо). Идем, Сен-Жюст.

КОЛЛО. Куда же вы?

РОБЕСПЬЕР (в бешенстве). Потолковать с Конвентом! Я велю им взять обратно каждое слово этого идиотского декрета.

Верну я тебе твоего Эрона, Вадье, never fear[28]. (Стремительно уходят).

ВАДЬЕ. Что? Он защищает Дантона?

БАРЕР. Ха-ха, да еще как! Мне все еще жарко.

АМАР. Если он не сошел с ума, то, верно, воспылал к этой непотребной харе греховной любовью.

КОЛЛО (задумчиво, опустив глаза). Гм… Друзья мои, в сущности, никто из нас не знает Робеспьера. Одному Богу ведомо, что кроется за этим вечно агрессивным взглядом…

БАРЕР. Нет, господа. Вы забыли, что гибель Дантона – это гибель Камилла Демулена. Забыли, с каким упорством Неподкупный компрометировал свой авторитет у якобинцев, защищая этого дурачка. По-моему, тут нет никакой загадки.

БИЙО. Подобные бредни ты мог бы оставить историкам. А Робеспьер прав, господа, – дело это роковое. Если мы уничтожим Дантона, то потом придется придерживаться террора, факт.

КОЛЛО. Надо страдать истерией, чтобы бояться террора.

БИЙО (утомленно). Надо страдать идиотизмом, чтобы вводить его безрассудно. Мы создадим еще и ужасающий прецедент. Однако… у нас нет выбора.

БАРЕР. И все же… тот, кто вырвет у Конвента обвинительный декрет, возьмет на себя чудовищную ответственность…

ЛЕНДЕ. Свыше сил человеческих.

БИЙО. Для того-то нас и избрали.

КОЛЛО. Что ж, продолжим заседание, господа. На повестке дня переписка Бартелеми с Женевой. Через полчаса двое из вас пускай соблаговолят сходить в зал. Делегатам может потребоваться помощь. (Звонит в колокольчик. Появляется Пристав.) Позовите кого-нибудь из секретарей.

КАРТИНА 2

Вестибюль Конвента. Три входа: налево в зал, в глубине сцены в парк, направо на галерею. Слева на переднем плане скамья, позади нее несколько кресел вокруг стола. Большие окна выходят в парк. Дантон в сильном волнении расхаживает туда-сюда; Камилл вбегает из зала.

ДАНТОН. Ну что, малыш? Пропал Дантон, а? Похоронили его?