Дело дрянь

— Знаток! — не удержалась я, разглядывая параллельно с рассказом фотографии всех представленных на выставке статуэток и убеждаясь, что перепутать их смог бы только безрукий.

— Ну, всем эта идея очень понравилась, кто-то даже предложил поспорить на шампанское, причем со стола шефов. Завязали Андрею глаза и всей гурьбой отправились в зал.

— А как же сторожа? — удивилась я, уже понимая в принципе, что и как там произошло.

— Так они все с нами шли, — довольно глупо ответил Парфимов, разводя руками. — И за всем этим наблюдали!.. Дина, так звали Андрееву подругу, была в толпе. Удивительно, как эти пьяные олухи ничего не разбили, но дальше были и танцы со статуэтками, и кто-то чуть даже не стал играть ими в волейбол…

— А вы? — спросила я, почти не удивляясь такой халатности: Россия-матушка давным-давно приучила меня к подобным историям, коих я слышала великое множество.

— А я был с шефами, — довольно мрачно объяснил Слава. — Я же в этом проекте за ответственного секретаря…

— Ну хорошо, а что дальше? — кивнула я, поощряя его к рассказу. В самом деле, только у нас могла произойти такая идиотская история. Пьяные работники музея играют статуэтками трехтысячелетней давности… Едва сдержалась, чтобы не рассмеяться: на Славу было жалко смотреть — он по-прежнему переживал, рассказывая мне все это.

— С утра, — продолжал он, — когда Андрей и все остальные наши «работнички» проспались, статуэтки Чэн уже не было. Лида, подруга нашего электрика, вспомнила, что посреди веселья с определением статуэток, когда все хватали и передвигали их, Дина вышла из зала и больше не вернулась. При ней не было крупной сумочки, только косметичка, но похищенную статуэтку можно было спрятать в рукав.

— Ага. Замечательно. — Тут уж я взялась за свой рабочий блокнотик и приготовилась записывать все, что может показаться ценным. — Так вы подозреваете эту Дину?

— Это напрашивается само собой, — пожал плечами Парфимов. — Андрей с утра помчался к ней домой, но никто не открыл, хотя он практически выбил дверь. Наконец появилась разъяренная квартирная хозяйка, которая объяснила, что дамочка снялась отсюда вчера вечером и полностью с ней расплатилась. Так что Дина пропала. Не появилась она и вчера, и сегодня. Все остальные люди, бывшие на вечеринке, уже по нескольким каналам проверены.

— Ясно, — кивнула я. — Опишите, как она выглядела. А лучше дайте фотографию.

— Она умная, — вздохнул Парфимов. — Очевидно, к делу готовилась заранее, потому и познакомилась с Андреем — аккурат за две недели до прибытия выставочных термостендов… Не фотографировалась ни разу. Однако художники уже составили фоторобот, — он вынул лист с изображением Дины и положил его передо мной.

Ну что ж, подумала я, рассматривая портрет: довольно крупные черты лица, скуластая, высокая, с отменной фигурой, блондинка, брови выщипаны и довольно жирно подведены карандашом, одевается ярко, вызывающе, можно даже сказать, безвкусно. Очень ярко накрашена. Родинка на щеке. Прямо-таки вызывающая родинка… наверняка фальшивка.

— Андрей говорит, что она любит пользоваться вместо духов лавандовой водой, — как-то не к месту вставил Слава, с надеждой на меня поглядывая.

— Ты не думай, что я по портрету определю, где она скрывается, — отсоветовала я. — А то небось наслушался рассказов про Ведьму?

Он слегка покраснел, кивнул и ответил:

— Да нет, я и не думаю…

— Адрес квартирной хозяйки. — Я внушительно покачала блокнотом и ручкой.

— Вольская, дом сорок два, квартира восемьдесят шесть, телефона нет.

— Значит, так, Славик, — потянувшись и откладывая блокнот в сторону, сказала я. — Сейчас примерно полдвенадцатого дня. Ровно к шести вечера я закончу со своими делами и буду дома. К этому времени у меня на столе должны лежать три бумаги: краткий отчет по статуэтке, в котором будет совмещено все, что тебе про нее известно, вплоть до того, кто и когда пытался ее у китайцев купить; вернее, именно на такие вещи и нужно обращать внимание прежде всего. Второе — письменный отчет твоего Андрея о Дине: как познакомился, какие были отношения, что о себе говорила, как себя вела, какие отличительные черты…

— А насколько подробно? — поинтересовался Слава, несколько удивленно на меня прищурившись.

— Если курит, когда занимается любовью, об этом тоже писать, — ответила я.

Парфимов неуверенно пожевал губами, будто желая что-то сказать, но никак не находя что. Видно, не ожидал такой быстроты и напористости. Ничего, он меня еще в деле не видел. Если повезет, посмотрит… Хотя нет, не так: если повезет, после посмотра в живых останется. И безо всяких нервных нарушений и отклонений.

— А третья бумага? — наконец спросил он.

— А третья — та самая, про которую я говорила. Отментовка. Против разных приставал для суперагентов only. Тебе, дорогой Парфимов, все понятно?

— Вроде бы все, уважаемая Татьяна Иванова, — не растерявшись, ответил он, вставая. — Только вот с последней бумагой… К шести-то они могут не успеть…

— Но ты постараешься? — медовым голосом спросила я.