Дело дрянь

ФСБ я уважаю. Не то что обычные менты, хотя и среди ментов полно хороших людей, равно как среди спецов полно всякой шушеры. Имидж ничто!..

— Проходите, — кивнула я, закрывая за ними дверь.

— Мы оставляли вам послание через здешнего шерифа, Сергея Петрова, вы получили? — спросил молодой человек.

Я кивнула:

— Получила, но не было времени туда пойти, я только что приехала, и нужно было сначала уладить некоторые срочные дела.

Интересно, зачем они пожаловали и имеет ли это какое-то отношение к происходящему со мной?

— Нам нужно поговорить, и, возможно, это займет некоторое время. Извините, что так поздно.

— Ничего, — пожала плечами я. — Давайте говорить.

Мы расположились поудобнее. Я подумала, что после осмотра моих документов пришедшим тоже станет спокойнее, и показала их.

Как выяснилось, поступила правильно. Конечно, офицеру ФСБ в значительной степени наплевать на мою бумагу, как и на то, что я сама «лейтенант милиции», даже если документ заверен губернатором Тарасовской области. Однако пришедшие, чувствуется, только такого и ждали, потому что, переглянувшись, решительно начали свой рассказ, попросив меня выслушать, а затем поделиться информацией.

— Давайте поделимся, — сказала я.

— Эта информация засекречена.

Я удивленно подняла бровь и превратилась в одно большое ухо.

Затем около минуты сидела, лихорадочно раздумывая, что же происходит.

То, чего Никитин мне не сказал, но на что намекнул, говорило о таком размахе происходящего, перед которым моя мышиная возня с жалкой статуэткой Чэн казалась полным бредом.

Единственное из сказанного меня крупно обрадовало:

— Значит, со Светланой все в порядке?

Никитин дернул щекой и как-то странно ответил:

— Да, нормально все… — И тут же перешел на другую тему. — Татьяна, мы были с вами откровенны, — сказал Никитин, проникновенно глядя на меня. — Мы понимаем, что вы работаете на нахождение статуэтки, в этом состоит ваше задание. Но наши цели совпадают, потому что статуэтка, по-видимому, как-то связана с интересами тех, кто вертится вокруг правительственного Объекта. И у нас есть сведения, что они попытаются забрать ее сегодня.

— Я понимаю, — кивнула я слегка обалдевшей головой. — Но разве вы не знаете, что именно это за Объект и в чем его ценность?

— Не знаю, — твердо ответил полковник Никитин.

Я помолчала, собираясь с мыслями. А затем рассказала им обоим все, что знала.

Надо было видеть, как изменялись в ходе беседы их лица. Особенно когда речь зашла о договоре, который заключил со мной Старик, и о разговоре Янны Кертц.

— Это он! — воскликнули оба, услышав о таинственном партнере-враге Властной и Старика. — Значит, имя есть!

— Алекс? — уточнила я. — Алекс — это тот, кто интересуется Объектом и статуэткой?

— Точно он, — ответил Никитин, на ходу выстраивая, похоже, сразу несколько версий.

— Семен Георгиевич, — вставил Саша, — получается, что статуэтка не так проста, как нам казалось.

— Не пойму я, зачем она ему, — недовольно буркнул Никитин, не любивший, видимо, никаких неясностей. — Может, считает, что… Да нет, чушь.

— Давайте решим, как будем совместно работать и будем ли вообще.

— Разумеется, Танечка, — ответил Никитин, потирая вспотевший лоб. — Еще как будем. И раз этой ночью состоится передача статуэтки, будем брать их с поличным.

— Алекс — профессионал, судя по всему, международного класса, а кроме того, вы же помните про телохранителей, — возразила я.

— У нас есть профессиональная группа захвата, во-первых, а во-вторых, в городе однозначно находится один или больше агентов российского Интерпола.

— А что, есть и такой? — изумилась я.

Никитин прикусил язык, я — тоже. Вот дура, потянул черт за язык. Надежда, что он сболтнет еще что-нибудь лишнее, улетучилась.

— Это так называют одну организацию, — нашел выход из положения Санек. — А у вас, Татьяна, есть табельное оружие?

Сообразительный парень. Шустрый.

— Есть, — ответила я. — Только не совсем табельное.

— Как это? — встрепенулся Никитин.

— У меня официальная легенда на первой стадии расследования была в том, что я частный сыщик, даже лицензия есть. Так что пистолет у меня не табельный, а якобы личный. Я ведь выслеживала похитительницу статуэтки, случайностей могла быть куча, а она не должна была догадаться, что за ней ведется наблюдение органами.

Тут я внезапно вспомнила еще одну немаловажную деталь.

— Кстати! Я вам не сказала, что мой нани… гм… мой коллега, некто Парфимов… Вы что, его знаете?

Вскинувшийся было Никитин закашлялся и с трудом кивнул. Он совсем покраснел, бедненький, даже не заметил моей оговорки. Надо бы его травами попоить.

— Так вот, — продолжала я, — когда я в последний раз с ним связывалась, он сказал, что у него на похитительницу есть сведения и что ее-то как раз ищет Интерпол.

Я вкратце пересказала все, что знала о Дине-Диане, и мы втроем крепко задумались.

— С одной стороны, — предположил Санек, — если она такая крутая международница и работает на Кертц и Ареева, значит, они сами работают на крутых людей, о которых мы пока ничего не знаем.