Дело Габриэля Тироша

Я был счастлив, что Айя захотела дежурить только со мной, а не с многочисленными претендентами на партнерство с ней. Я заметил, что треугольник Дан-Аарон-Айя несколько ослабел, и один из его углов сошел со своего места и уже не связан с двумя остальными. Что-то нарушилось в постоянстве «троицы из Бейт-Керема», и не было необходимости в том, чтобы Айя выходила и возвращалась в обществе двух старых друзей. Теперь я понимаю, что повзрослевшая девушка перестала находить интерес в делах, которые занимали юношей, и начала искать того, с которым могла бы делиться мнениями и впечатлениями, не касающимися политики, национального или военного дела. И тогда она сделала резкий поворот в мою сторону стремясь поделиться своими планами на будущее, а то и выплеснуть эмоции. И хотя я старался не предаваться иллюзиям, но медленно и неуклонно все вокруг начали нас воспринимать как влюбленную пару, и я старался таким выглядеть, чтобы подладиться под общее мнение. В последующие годы я ловил себя на том, насколько мы стремимся быть теми, за кого нас принимают другие, а не теми, кем являемся самом деле.

Я забывал то, что внушал себе все время: Айя видит во мне не больше, чем доверенного друга. И я начал находить более приятный смысл в нашем сближении.

3

Я патрулировал с ней по разным маршрутам. Проходя через предместье Мусрара, мы следили за тем, что происходит у Шхемских ворот Старого города. Мы шли через пригород Тальпиот в сторону железнодорожного вокзала, наблюдая за тем, что происходит в деревне А-Тур. Радостные искры молодости в глазах Айи, казалось, гасли от мрачных, ненавидящих взглядов попадающихся нам по пути арабов.

Как им, должно быть, мешали жить наши независимые шаги и то ощущение счастья, которым веяло от нас, не обращающих на них никакого внимания и не боящихся проклятий, которые они цедили сквозь зубы. От большой любви к Айе я забывал свою ненависть. Я не отвечал на их враждебные выпады, а спокойно изучал их, как изучают любую вещь, попадающуюся на пути, оценивая ее величину и вес и не придавая ей особого значения. Погружен я был в разговор с Айей, не думая об арабской проблеме больше, чем она того заслуживала.

Но проблема, таким образом, не исчезала, и в один из дней напомнила о себе так, что нельзя было от нее отмахнуться. Мы спускались на мотоцикле из квартала Ромема в сторону предместья Гиват-Шауль, чтобы наблюдать за гнездом время от времени бесчинствующей банды, обосновавшейся в Лифте, а затем продолжить путь из Гиват-Шауль в Бейт-Акерем по проселочной дороге, с которой видно было село Дир-Ясин. На расстоянии нескольких десятков метров от здания сельской школы, стоящего на обочине шоссе, я заметил трех молодых арабов, одетых по-европейски. Их прически блестели от бриллиантина, а туфли были из двухцветной кожи… Они ожидали нас явно не с пустыми руками. Один держал палку, двое других – кнуты, сделанные из использованных шин. Намерения банды были абсолютно ясны, но предупреждающий крик Айи, требующей уклониться от них, показался мне недостойным мужчины, и, приняв мгновенное решение, я ответил ей: «Едем прямо на них, и на полной скорости!»

Я нажал на газ, и мы буквально полетели вниз, прямо на банду, которая от неожиданности разбежалась в стороны. Тот, кто держал палку, и один из держащих кнут, вышли из игры. Но третий бандит, который был более быстр и хладнокровен, чем его сообщники, успел взмахнуть кнутом и стегануть меня по спине. Помню лишь, как я обрадовался от того, что подруга, несущаяся со мной, с лицом, покрасневшим от возбуждения, цела и невредима.

И лишь на подъезде к окраине Гиват-Шауля я почувствовал полосу боли на спине, как будто жгли меня каленым железом.

«Ты ранен?» – спросила меня Айя, когда я остановил мотоцикл.

«Нет! Пронесло!»

Но, взглянув на мою спину, она испуганно закричала:

«У тебя через всю спину – от плеча и до бедра – красная полоса».

«Ничего там нет, – попытался я сказать, насколько можно, спокойно, – всего лишь, вероятно, царапина от кнута».

«Мы едем немедленно в Бейт-Акерем, – решительно повела головой Айя, – найдем что-нибудь – наложить на рану».

Мы двинулись по проселочной дороге, соединяющей Гиват-Шауль с Бейт-Акеремом. Боли усиливались, и я уменьшил скорость, чувствуя, как кровь горячо течет по спине и рубаха все сильнее прилипает к коже. Внезапно увиделись мне раем наши прогулки в последние дни, раем глупцов, ложным волшебством окружающего нас ландшафта, такого мирного, а, по сути, состоящего из цепи ловушек и засад. Пробуждение от сна, который я в эти дни пытался по наивности соткать на окраинах Лифты и Мусрары, оказалось мгновенным. Я хотел спрятаться от арабской проблемы, так она дала знать о своем существовании свистом кнута.

4