Дело Галины Брежневой

30 июня Галины Брежневой не стало. На рай она не заработала. Но ад она видела здесь, в психиатрической больнице № 2 имени Олега Кебрикова. Ее похоронили на Новодевичьем, рядом с матерью, Викторией Петровной. В газетах некролога не напечатали. Единственным журналистом, приехавшим 30 июня 1998 года в деревню Добрыниха, где расположена клиника, стал фоторепортер «Экспресс-газеты» Паата Арчвадзе.

Диагноз: цирроз печени. Хотя ее дочь Виктория прокомментировала иначе:

— Умерла от воспаления легких и сердечной недостаточности. Организм ее был так ослаблен алкоголем, что восстановиться уже не мог. Она редко вставала с постели и мало двигалась. Вообще-то брежневская порода очень крепкая, а мама была вся в Леонида Ильича. И если бы не ее страсть к спиртному, то прожила бы сто лет. Она пила десятки лет без перерыва. У нее живого места внутри не было. Про голову я уж молчу. Если она была не в состоянии с кем-либо общаться, я ограничивалась беседой с врачом.

1999. Дочь Галины — жертва афериста

Юрий Михайлович Чурбанов — заместитель президента городского хоккейного клуба «Спартак».

26 сентября умер Сергей Федорович Медунов. Похоронен на Востряковском кладбище в Москве.

Дочь Галины Леонидовны — Виктория Евгеньевна Филиппова — потеряла обе доставшиеся в наследство квартиры (на Кутузовском проспекте и в Гранатном переулке) и дачу. Ее, ко всему прочему, кинул опытный авантюрист — владелец ресторана «Пекин» Константин Георгиев, предложивший вписать в документы символическую стоимость одной из ее квартир, чтобы «уменьшить налоговую составляющую», но полную сумму так брежневской внучке и не заплатил. Виктория рассказывала Олегу Гончарову:

— Я спокойно, не подозревая подвоха, согласилась обменять престижную квартиру на три разные с доплатой. Потом вдруг оказалось, что Георгиев никакой доплаты мне не должен, а затем он и вовсе заявил, что вместо трех даст мне только две квартиры. Помимо устной договоренности об условиях сделки, была какая-то дурацкая расписка, которая, как оказалось, для суда не играет никакой роли. А те документы, что роль играют, лишили меня доплаты и даже права оспорить сделку. Ссылаясь на драконовы налоги, Костя предложил провести ее в несколько этапов купли-продажи. На первом я продаю свою квартиру, на остальных — покупаю. Пользуясь моей неосведомленностью, Костя уговорил меня указать в документах символическую цену моей дорогущей квартиры, по которой в конечном счете яееи продала. Причем не ему, а некой даме. Костя представил мне ее как жену. Лишь после попытки продать одну из двух полученных вместо моей квартир я узнала, что Костя обул меня больше чем в два раза. Дочь в это время ушла от мужа. Я — без работы, а жить обеим на что-то нужно. Пришлось одну квартиру продать, а позже и вторую поменять с доплатой. Затем дочка вернулась к мужу, а я узнала, что за время всех наших мытарств лишилась еще и дачи, подаренной мне дедом, в Жуковке. После года отсутствия позвонила туда и услышала, что я уже не хозяйка. Потом мне даже показывали документы купли-продажи дачи, под которыми стоит похожая на мою подпись. Дельце это тоже провернула компашка Георгиева.

Промышлявший подобным образом аферист, известный, между прочим, как Костя Пекинский, кончил плохо: его грохнули-таки. Но Вика осталась в результате без недвижимости и даже без московской прописки. Впрочем, не все знакомые ей сочувствовали, близкая подруга Галины Леонидовны, бывшая акробатка на батуте Мила Москалева, рассказывала журналистам, что Виктория поставила матери надгробный памятник на Новодевичьем кладбище задолго до смерти.