Дело гастронома № 1

– Не надо! Не люблю яркий свет. В старости при таком свете видишь, что в запечного таракана превратился! – Он усмехнулся.

Ева выключила верхний свет. Старшинов достал бутылку армянского «КВК», вытащил из кармана банку черной икры, банку крабов, лимон и выложил все на стол.

– Пара рюмок и белый хлебушек найдется? – спросил Николай Иванович.

Ева кивнула, отправилась на кухню.

– И маслица захвати! – крикнул он ей вслед.

Старшинов увидел фотографию Беркутова в рамочке на серванте, подошел к ней, вгляделся. Беркутов был хорош на ней, импозантен. Ева принесла масло, хлеб, рюмки и консервный нож. Николай Иванович присел за стол, стал открывать икру и коньяк.

– Чайник поставить? – Ева взглянула на Старшинова.

– Не надо! Чай не водка, много не выпьешь, – пошутил он и сам же тихо рассмеялся своей шутке.

– О Георгии-то слышала?

Ева кивнула. Старшинов разлил коньяк по рюмкам.

– За что его?

– За все! За то, что хороший мужик был! Давай выпьем за Жору!

Они чокнулись, он махнул до конца, она же чуть пригубила. Старшинов открыл икру, сделал несколько бутербродов с маслом и икрой. Снова наполнил свою рюмку.

– Рыбинец задумал свалить старую торговую мафию, считает, что новая будет лучше. Однако все воруют. Воровство не изжить! На-ка!

Он протянул ей конверт с деньгами.

– Это от него! Он перед арестом просил передать.

Ева не шевельнулась, боясь притронуться к конверту. Старшинов заметил этот испуг, помрачнел, поднялся, положил конверт на сервант.

– Георгий эти деньги своим горбом, между прочим, зарабатывал. Тебе не нужно, сыну отдай! Он молодой. Девушку в ресторан сводит, мороженым угостит, – хмуро отреагировал он. – Он из «Труда» ушел, что ли?

Ева кивнула.

– А куда?

– Пока еще сам не знает. На свободных хлебах, это так у них называется. То там, то здесь, – она кротко улыбнулась. – Обещают договор на книгу.

– Тем более деньги пригодятся! Передавай ему привет от меня.

Он быстро выпил и снова наполнил рюмку. Помолчал.

– Может быть, в последний раз видимся, – негромко проговорил Старшинов. – Извини, если обидел чем!

Он вздохнул, махнул рюмку, поднялся, отвесил Еве короткий поклон и вышел. Хлопнула входная дверь. Ева вздрогнула. Слезы заблестели в ее глазах.

Лида сидела на кухне за столом. На ее тарелке лежали две котлеты с горошком, такая же тарелка с котлетами и горошком стояла на другом конце стола. Но место мужа пустовало. Из дальней комнаты доносился детский плач. Лида услышала его, поднялась и пошла в комнату дочери. Вера кормила ребенка грудью. Лида с тихой улыбкой смотрела на них.

– Ты же встречалась с Гарумовым и не сказала мне, как там папа? Что он говорит?

– Говорит, что твой отец жив-здоров и бодр духом!

– А ты не спрашивала у Гарумова по поводу свидания? Внучку бы показать ему! Вот бы он порадовался!

– Свидания отцу не дают. Во время следствия свидания вообще запрещены.

– Что за страна?..

– Советский Союз! Ты только не волнуйся, а то молоко может пропасть!

– Я не волнуюсь! Но я страдаю! – Вера с грустью посмотрела на мать.

Лида сочувственно покачала головой.

– Киса, я тебе поесть приготовила. Покормишь, приходи! Я не могу одна ужинать.

– Хорошо.

Лида вздохнула, поднялась, вышла из ее комнаты.

Полковник спал в своем кабинете, в кресле, когда зазвонил телефон. Скачко нашарил рукой кнопку настольной лампы, надавил на нее, вспыхнул свет, посмотрел на часы: половина второго. Телефон продолжал звонить. Скачко поморщился и снял трубку.

– Полковник Скачко слушает? – полусонным голосом прогудел он. Но в трубке молчали, хотя робкое дыхание Павел Сергеич услышал. – Эй, кто там, назовитесь! Или я повешу трубку!

– Это я, Маша… – послышался испуганный голос.

Скачко вздохнул.

– Я тебя разбудила?

– Нет, я работал.

– Извини, но мне твой Боков сказал, что ты спишь у себя в кабинете. Это правда?

– Нет, я здесь работаю.

– А где ты спишь?

Повисла пауза.

– Тебя интересует именно «где», а не «с кем»?

– Меня интересует и то и другое.

– А ты сейчас одна?

– Да.

– Почему?

– Мы расстались.

– Почему?

– Он сказал, мы не подходим друг другу!

У Маши слезы навернулись на глаза.

– А мы разве подходим?

Повисла пауза. Маша не знала, как ответить на этот вопрос. И он, видимо, тоже. Сидел и молчал.

– Ты должен знать ответ на этот вопрос.

– Ты меня разбудила, чтоб задать этот вопрос?

– Ты сказал, что работал.

– Да, извини!

– Но я тебя разбудила, чтоб сказать совсем другое… – Она на мгновение умолкла. – Я хочу тебе сказать, что ты можешь спать и дома, я не против. Я не выгоняла тебя!

– Я подумаю.

Она облегченно вздохнула.

– Ну вот и все, что я хотела сказать! Извини, что разбудила. До свидания!

– До свидания!

Она положила трубку.

– А когда можно приехать?! – вдруг спохватился он, но из трубки уже слышались короткие гудки.

Скачко бросил трубку, сел в кресло, потянулся за сигаретами, но пачка была пуста. Он тоскливо вздохнул, увидел, что в чашке остался кофе, глотнул, поморщился, набрал номер. На другом конце долго не отвечали. Наконец ответили, и Скачко, не дав собеседнику вымолвить и два слова, зарычал сам: