Дело генерала Раевского

— Но к делу, — ответил Олег на этот одиночный акт кашляния, — поговорим о заграничном походе нашей армии. В гостинице «Англетер» аббату Прадту Бонапарт не лгал: к этому моменту во Франции у него действительно было сто двадцать тысяч под ружьём, а те триста тысяч, которые он обещал привести с собою, он имел уже через два месяца, и численность войск его всё увеличивалась... В апреле Наполеон уже имел двести тысяч под ружьём на линии противостояния, союзники — девяносто, русских из них пятьдесят пять тысяч солдат. Последовал разгром под Лютценом 2 мая, и Наполеон занял Дрезден, через двадцать дней Бауцен. Обессиленные союзники ушли в Силезию. Потом перемирие. И вот осенью, когда союзники набрали полмиллиона солдат, из них русских сто восемьдесят тысяч, показалось, что развязка близка. Но разгром при Дрездене и отступление в Богемию... Здесь попробовали в роли главнокомандующего тоже фельдмаршала, уже Шварценберга. У Шварценберга двести тридцать тысяч солдат, у Наполеона сто семьдесят. Сначала нерешительные, в духе Кутузова, действия Шварценберга, и затем разящий удар Наполеона по левому флангу союзников, которые в панике бежали. Прикрывает беспорядочное отступление корпус Остермана-Толстого, уже хорошо знакомого французам, который разбивает преследователей при Кульме. И решающее сражение всей кампании происходит шестнадцатого — девятнадцатого октября, почти через год после Малоярославца, под Лейпцигом, известное нам под названием Битвы народов. Россия, Пруссия, Австрия и Швеция сломили здесь Наполеона, который имел двести тысяч французов, поляков, итальянцев, бельгийцев, голландцев при семистах орудиях. Ему противостояли более трёхсот тысяч солдат при полутора тысячах орудий.

   — Ничего себе, — заметил боевитый молодой человек.

   — Всё решалось в этой грандиозной битве в районе Вахау — Либертвильквич, где Барклай командовал восьмьюдесятью пятью тысячами солдат против ста двадцати тысяч бойцов Наполеона. Здесь наступает решительный момент... — Олег окинул взглядом всех присутствующих. — Может быть, есть желающие подкрепить себя во славу русского оружия?

Кирилл Маремьянович наполнил рюмки. Все молча выпили. Олег продолжил, вынув из лежащей перед ним папки испечатанные машинкой листы:

   — Лейпциг лежит в широкой плодородной долине, изрезанной множеством рек и речушек в неглубоких долинах. Множество селений вокруг раскинулось живописно с их каменными постройками, крепкими оградами, церквями, которые представляют из себя превосходный реквизит для использования их в оборонительных действиях для цинично относящихся к населению военных. Много в этой благоустроенной местности каналов и рукавов течения рек Плейссе и Эльстера. В последней из них предстояло утонуть при бегстве одному из знаменитых маршалов Наполеона Юзефу Понятовскому[3], племяннику польского короля Станислава Августа. Вокруг по долине Эльстера много болот. Во все времена сражения погода стояла мрачная, проносилась буря и срывала кровли, выворачивала деревья, нагрянувший за нею ливень залил бивачные огни готовившихся к кровопролитию сторон. Первый день сражения был мрачен и дождлив, а шестнадцатого октября, на второй день, всё время шёл дождь. Природа негодовала. Здесь Наполеон предполагал всеми силами ударить по войскам Барклая, но не смог, отложил атаку. И тогда был сам атакован.

   — Так это и бывает, — заметил субъект.

   — Как всегда, при отсутствии в войсках яркой личности, таланта в планах союзников была путаница. Шварценберг действовал в духе Кутузова при Тарутине или под Аустерлицем. Но здесь Наполеон был уже ослаблен. Генерал Толь, в отличие от Кутузова при Аустерлице, дал перед государем трезвую оценку диспозиции и действиям Шварценберга. Государь, помня этот печальный опыт, пригласил к себе австрийского главнокомандующего, но тот упорно защищал свои бездарные идеи. Обычно мягкий и уступчивый, Александр не выдержал и сказал: «Итак, господин фельдмаршал, вы, оставаясь при своих убеждениях, можете распоряжаться австрийскими войсками как вам угодно, но то, что касается до русских войск Великого князя и Барклая, они перейдут на правую сторону Плейссы, где им следует быть...» Таким образом, войска Барклая в числе восьмидесяти четырёх тысяч человек с четырьмястами орудиями (это в двадцать два раза больше, чем у Раевского при Бородине) расположились в две линии с резервом. Количество солдат Барклая превосходило число солдат Раевского на Курганной высоте в десять раз. Таким образом император Александр с помощью проявившего гражданское мужество генерала Толя, в отличие от Кутузова, спас войска союзные и свои от разгрома и решил судьбу Европы образом, прямо противоположным тому, который продемонстрировал Кутузов под Аустерлицем и под Москвой. Во второй линии стоял Николай Николаевич Раевский, за центром первой линии с первой бригадой третьей кирасирской дивизии и гренадерским корпусом. Именно эти войска решили судьбу Наполеона. Здесь же под началом цесаревича Константина Павловича стояла пехота Милорадовича с гвардейским пехотным корпусом Ермолова...