Дело инопланетян

Он также безосновательно настаивал на том, что компания «Спрут» несет ответственность за его недавние неудачи.

Заинтересованные журналисты сразу же заполонили кампус Массачусетского института катастрофо-ведения — МИК.

Вундеркинд в числе его студентов не числится и никогда не числился!

Никто из учащихся вуза никогда о нем не слыхал, ни один преподаватель не нашел его имени в своем списке.

Президент МИК в заявлении для прессы сообщил следующее: «Это заведомо ложная информация. Я не позволю, чтобы имя почтенного заведения протащили по общественной свалке! Это очевидная попытка злоупотребить высоким божественным правом университетов. Если бы мы имели право заниматься деятельностью, свойственной ЦРУ, то были бы лучше подготовлены для борьбы с подобного рода чудовищными интригами!»»

Были еще высказывания. Об этом говорили все газеты, радио, телевидение. Мое сердце наполнилось благоговением.

Да, с таким видом убийства я еще не был знаком. И оно казалось еще более действенным оттого, что убийцы как бы вовсе не было, и все это не выходило за рамки допущенного законом. С каждым можно сотворить то же самое!

Я позвонил Мэдисону, чтобы поздравить его, но все его телефоны были заняты.

А, ладно, подумал я, у Мэдисона дело на мази, а вот как на это отреагирует Хеллер? Дела его так плохи, что он, поди, вне себя от ярости. Я обратился к монитору.

Хеллер явно не торопился в контору. Был ужасно холодный безветренный день, и все городские печи, работавшие на нефти и угле, так загрязняли атмосферу дымом и смогом, что глаза слезились. Хеллер шел и на ходу не просто наблюдал состояние атмосферы, а делал замеры плотности воздуха денсиметром — волтарианским прибором, которым он не стеснялся пользоваться прямо на улице. Это было бы нарушением Кодекса, если бы ньюйоркцы были другими: они никогда ничего не замечали, чтоб им (…)!

Наконец он поднялся на свой этаж в Эмпайр Стейт Билдинг и по пути в свое собственное пышно обставленное помещение заметил, что дверь в отдел Транснациональной компании приоткрыта. Там обычно спал Изя в стенном шкафу для половых тряпок.

Хеллер вошел в комнату и замер.

На огромном экране рабочего компьютера Изи красовалось послание:

«ПРОЩАЙ, ЖЕСТОКИЙ МИР!»

Хеллер бросил все, что нес, кинулся к лифтам и молниеносно пробежал пальцами по всем кнопкам вверх и вниз.

Один за другим лифты остановились.

У каждого лифтера Хеллер настойчиво спросил:

— Господина Эпштейна видели? Такого плюгавого, со здоровенным носом и в больших очках?

Допрашивая третьего служащего, он попал в точку.

— Около пяти минут назад он поехал наверх, — сказал молодой человек. — Там он обнаружил, что не может попасть на смотровую галерею в этом лифте и попросил меня отвезти его на первый этаж.

— Всех пассажиров побоку, — приказал Хеллер. — Это вопрос жизни и смерти. Немедленно отвезите меня на первый этаж!

Лифтер подчинился.

— У него был страшно растерянный вид, господин Джет, — сообщил он, когда они стремительно мчались вниз, невзирая на протесты других пассажиров.

Хеллер выскочил и сломя голову понесся к скоростному лифту. Не прошло и минуты, как он оказался на восьмидесятом этаже и пересел в лифт до восемьдесят шестого. Объявление в лифте гласило: «Сегодня видимость плохая».

На восемьдесят шестой этаж никто не ехал.

Хеллер направился к закусочной и ларьку с сувенирами. Одни служащие.

Хеллер бросился к смотровой галерее. Побежал вдоль высокого защитного ограждения, окружающего ее, чтобы лишить самоубийц возможности прыгнуть вниз. Хеллер посмотрел вниз. У меня закружилась голова. Потом он огляделся и увидел кисть чьей-то руки. Она сжимала ножку прочно закрепленного у двери стула, довольно далеко от края.

Хеллер заглянул за сиденье и увидел Изю. Тот всем телом прильнул к настилу площадки, держась рукой за стул. Самое малое в двадцати футах от края.

— Изя! — воскликнул Хеллер. — А ну-ка вставайте!

— Нет, от высоты у меня так кружится голова, что я не могу ходить! Не могу отцепиться. Пришел сюда, чтобы броситься вниз, но теперь не могу отцепиться от этого стула!

— Что случилось? — спросил Хеллер.