Дело Кристофера (СИ)

Наконец, лениво спускаю ноги с кровати и, вспомнив о вчерашнем разговоре, воровато заглядываю под кровать. Там ни розовых тапок, ни пыли. Даже у меня последней больше! Морщусь и завидую, завидую и одеваюсь. На мне вчерашняя одежда, и я как-то не учла, что это не могут не заметить. Черт. Прихожу на кухню Шона и с абсолютно невозмутимым видом плюхаюсь на стул.

— Ты безжалостная зараза.

— Ну, об этом ты знала и вчера.

— Что на завтрак? Ашер мне, знаешь ли, блинчики пек, — сообщаю я как бы невзначай. Не могу удержаться и не подколоть этим Картера.

— Знакомься, это черный кофе, а в холодильнике портится торт, который ты у меня выпрашивала всю дорогу, а затем благополучно забыла.

О! Какая хорошая новость. Вот только, ну не козел, нет? Получишь все, что я могу тебе дать.

Но даже завтрака не дождешься. Сижу, надувшись, и мстительно ковыряю ложкой торт. Из самой середины! Ну а что? Весь я не съем, а в центре всего вкуснее. Разумеется, сам Шон такое есть не станет.

— Закажи мне такси, я должна заехать домой, чтобы переодеться, — бормочу я отправляя в рот далеко не такое приятное лакомство, как рассчитывала. Возможно, я чувствую привкус сожалений. Прислушиваюсь к собственным ощущениям, нет, кажется, не оно.

— Зачем тебе домой? — спрашивает Шон.

— Я не собираюсь заявляться в университет в той же одежде, что и вчера, чтобы все знали, где и с кем я провела ночь. Студенты видели, как мы уходили вместе.

— Собираешься устроить тайный секс без обязательств? Может, и правда повзрослела?

— Ну не могу же я сказать Роберту, что снова переспала с человеком, который сделал меня инвалидом.

— А с каких пор Клегг является блюстителем твоей нравственности?

— Просто не собираюсь перечислять всем знакомым причины, по которым с тобой сплю.

— А, ясно, — сухо говорит он. — То есть слов "не твое собачье дело" тебе, как всегда, не хватает.

— Точно. Так ты вызовешь мне такси? Я не знаю номеров…

— В этом нет необходимости. Зайди в свою старую спальню, — говорит Картер, разворачивается, и уходит.

У меня из руки вылетает ложка. Он что, шутит? Прошло четыре года, а он так и не выбросил мои вещи?!

Я открываю дверь спальни, но глазам своим поверить не в состоянии. Все точно так, как было, когда я уехала. Пыль? Да, есть, конечно, но, сдается мне, для четырех лет слой тонковат. То есть Шон сюда заходил, чтобы… прибраться? Да это же полный абсурд! На моей, поправка, некогда моей кровати стоит ноутбук, и, спорю, если я его включу, то увижу наработки для своего дипломного проекта. Чувство, будто я перенеслась во времени… Поворачиваюсь. На полке арсенал косметики и парфюмерии. Нетронутый. Сглатываю и подхожу ближе в надежде даже запахи узнать. Но все не так просто: мое старое лавандовое мыло больше не пахнет — выветрилось за столько лет. Ну хоть что-то идет как надо…

Еще нахожу старый паспорт. Смотрю на фото и понимаю, что там будто и не я. Такая жизнерадостная девушка со смеющимися глазами и губами, которые вот-вот изогнутся в улыбке. Так и не выбрав ничего из одежды, я захлопываю дверь и иду искать Шона.

— Ты больной? — врываюсь я в гостиную, осматриваясь. — Может, мне еще следы собственной крови под диваном поискать?

Он вопросительно выгибает бровь. Краем сознания отмечаю, что столик у него теперь деревянный, а не стеклянный. Да и вообще обстановка изменилась полностью. Только здесь.

— Это не мои вещи.

— Но твой дом. А если бы я не вернулась в Сидней никогда, ты бы до конца жизни хранил этот хлам?

— Не люблю загадывать так надолго, — невозмутимо отвечает он.

— Это ненормально! Меня ты вышвырнуть соизволил, а вещи — нет!

— Я не хотел об этом думать, Джоанна, ясно тебе? А раз не хотел, то и не стал. Мне легче жить так, чем сидеть решать, как правильно было бы поступить с твоими пожитками после всего, что было. Сначала я надеялся, что ты их заберешь сама, а потом, когда я понял, что ты не придешь, просто закрыл дверь и все. Теперь это твоя головная боль. Забирай их к себе. Или оставь тут. Или довези новых и оставайся. Решать тебе!

Я не понимаю его! Я не понимаю этого человека! Сама я сожгла хлам Брюса, как только он ушел. Вычеркнула его навсегда, не собиралась возвращаться к прошлому. А, потому, либо Шон надеялся, что я вернусь (эдак года четыре), либо в некоторых вопросах я куда жестче Картера. После расставания я всегда ставлю жирую точку, а его подружки могут заявиться в любой момент, и не просто заявиться, а приехать и остаться, да причем еще и в старых декорациях.

— Я не перееду, Шон, — тихо говорю я.

— Решать тебе, — повторяет он. — Я просто предложил, чтобы ты знала, что тебе здесь рады.