Дело Кристофера

И да держись, стерва, возмездие грядет! Но стоя утром у зеркала я еще ни о чем не подозревала, ни о кипах журнальчиков, вышедших из типографии, ни о Роберте Клегге, который поперхнулся кофе за завтраком.

После своего перенасыщенного событиями утра, профессоры кафедры параллельного программирования явился на пару с растрепанными волосами и в мятом пиджаке. Для любого человека, не женатого на Мадлен, это было бы не странно. Но это как раз не про Роба, то есть либо они поругались, либо он просто не позволил ей отгладить свой наряд и расчесать волосы.

И он был зол. Жутко зол. На меня.

— Мисс Конелл, — истекая желчью, выдавил Клегг. — Выходите сюда, не стесняйтесь.

Ну конечно я удивилась, однако от Роба подлянки не ждала, он же (ха-ха) не Шон. Но тут он мне протянул мне только-только отпечатанную статью, и я задохнулась.

— Какое чудесное событие, какая радость! Поведайте, наконец, всем о своем триумфе.

— Триумфе? — едва выговорила я, глядя на Клегга огромными невинными глазами.

Никакого восторга по этому поводу я не испытывала, прошу заметить.

— Естественно, триумфе. Ведь Джоанна Конелл и Шон Картер теперь вместе не только спят, но и печатаются!

И в аудитории раздался дружный злой хохот. О, как заливалась Хелен Амберт! Я же просто мучительно покраснела. Да какое Клегг имел право так говорить?!

— Не стесняйтесь, поведайте нам о своей работе.

Не имея возможности и желания начинать при всех оправдываться, я откашлялась, собралась по кусочкам и начала рассказывать о наших с Шоном планах и результатах. А занимались мы тестированием его алгоритма шифрования данных. Короче, взламывали различными методами. Поначалу работать с Картером было сложно, но спустя неделю мы четко распределили обязанности и производительность наладилась. Да что там, выходило на удивление эффективно. И, объективно говоря, стыдиться было нечего, мой вклад в работу определенно имелся, Джоанну Конелл не просто вписали в соавторы для галочки. Однако Роб был, очевидно, не согласен.

— Очень удобное… соседство у вас, мисс Конелл, — злобно прошипел он.

— Я не понимаю, о чем вы, — решила я попытаться дать отпор.

— Я о том, о чем уже говорил, и не раз. Репутация прилипает намертво, мисс Конелл. Наш ректор всегда щедро делится успехом со своими подружками. Это его понимание благодарности. Но никто иной ваших заслуг на этом поприще не оценит! — У меня глаза на лоб полезли. Нет, он что, серьезно полагал, будто я только в постели чего-то заслуживаю?! Я даже слов культурных для Роба не находила.

— При чем тут это вообще?! — возмутилась я.

— При том, что я смотрю на эту работу и не вижу здесь Джоанны Конелл? — легко парировал Клегг. — Да и с чего бы мне ее тут увидеть? Это же алгоритм Картера, область Картера и методы Картера. Он написал проект под себя, а вас, мисс Конелл включил. Или, может быть, я не прав? Какой для вас в этой статье научный интерес. Как ты планируете использовать эти результаты в дальнейшем?

Уел. Результаты нужны были Шону. Для Манфреда и, разумеется, он все мог бы сделать один, но дал мне шанс, и я не отказалась поучаствовать. И сказать Клеггу, что я стараюсь ТОЛЬКО для Осакской конференции, где мои работы будут рассматривать под микроскопом, я не посмела.

— Или, может, вы все-таки решили быть защитником информации и учиться с Картером, жить с Картером, жить в тени Картера?

— Эта работа и моя тоже, даже если она не совсем из моей области!

— Но вас в ней нет. В ней только Шон Картер.

— Это мог бы быть Шон, но не был! — рявкнула я, чуть ли не впервые при посторонних называя своего ректора просто по имени.

— Ты мозг вообще включала, или ты как автомат тарабанила код, который он тебе чуть ли не на ухо при этом шептал? Черт, да ты точь-в-точь его вторая собака. — Да твою мать, Клегг, охренел что ли?! — Где. Твоя. Голова? Или она уже улетела в Осаку в попытке в попытке обскакать меня? Интересно, Картер так и будет толкать к Монацелли каждую, с кем переспит?

Он, наверное, полагает, что знания передаются половым путем. И только его точка зрения имеет значения. Я могу понять Пани, ей было плевать, для нее это потолок, но ты, Конелл, вроде как многообещающий параллельщик, но все туда же. Знаешь, я был о тебе лучшего мнения!

— Мне двадцать! Двадцать! И, может, к тридцати я тоже стану человеком, с которым нельзя не считаться, смогу думать сама и иметь своих собачек. Но пока мне двадцать, и кто-то должен нашептывать мне на ухо задания. А учитывая, что в отличие от многих сверстников я могу их выполнить, по-моему, это уже не позорно! Если уж на то пошло, Картер, может, и безупречный параллельщик, но лучше меня, а значит ему есть что мне рассказать. И я буду слушать, что он говорит. Потому что как программистом я Шоном восхищаюсь. Да, восхищаюсь, и не врите, что вы нет. И я хочу быть как он. Я отказываюсь сидеть со своими идеями в темном и одиноком, но высоконравственном углу. Если Картер согласен учить меня искусству добиваться целей, пусть это делает!