Дело лис-оборотней

— Что тут рассказывать… Вы, я гляжу, сами все знаете. Пять лет назад я приплыл сюда впервые. Честно приплыл с коротким паломничеством, с целью сообразных молений… но под нынешним своим именем – Заговников. Так получилось. Когда я вырываюсь из столицы, от работы, то хочу, чтобы никто и никак не мог меня найти и обеспокоить… А родом я действительно с Кубани, там моя родня, это фамилия моей бабушки по женской линии – Заговникова… И на третью же ночь ко мне явилась… — его передернуло от отвращения. — Я остался холоден к ее мерзким чарам, но… вернувшись в Александрию, ощутил, встретившись с любимым человеком, необычайный прилив сил. Это меня, как жизнезнатца, заинтересовало. Крайне заинтересовало. Не секрет, что некоторые наши подданные и множество людей за рубежами Ордуси испытывают затруднения относительно достижения Великой радости, и я, будучи лекарем и лекарственником, занятым в производстве жизнеусилителей, сразу понял, какие тут открываются горизонты. Помочь людям в таком деликатном и важном деле… Это же… это… На следующий год я приплыл сюда уже со специальной целью, снабдившись потребными научными снастями, и опять назвался Заговниковым, потому что ведь кто-то из отцов или постоянных паломников меня мог запомнить, да и в учетных листах монастыря осталась эта фамилия…

— Взять на время иное имя, если это не делается с тем, чтоб замести следы преступления, — деяние не наказуемое, — сказал Баг. — Не останавливайтесь на незначащих подробностях, подданный.

Кипятков перевел на него пристальный взгляд.

— Судя по речи, вы из Внешней охраны? — спросил он.

— Имею честь быть ланчжуном упомянутого Управления, — ответил Баг.

Кипятков чуть заметно покивал, потом повернулся к Богдану:

— А вы? Неужто и впрямь с самого начала?..

— Нет, — качнул головою Богдан. — Случайность.

— Я знал, что раньше или позже все может выплыть, потому и убивал за сезон не более четырех лисиц… кто-то да обратил бы внимание на мои ежегодные приезды, а спрятать трупы лисиц получалось не всегда – то мимо проходит кто-то, то… — он не закончил и лишь вяло шевельнул в воздухе ладонью. — Но не думал, что так быстро.

— Почему вы не действовали сообразным порядком? — спросил Баг. — Ведь против ваших лекарственных целей вряд ли стали бы возражать казенные учреждения…

— Потому что монастырь, — с тихим отчаянием произнес Кипятков. — Заниматься здесь забоем животины мне не разрешили бы ни в коем случае. А выманить лис на большую землю не представлялось возможным… да и тайна, с помощью которой я надеялся обогатить Лекарственный дом Брылястова, почти наверняка выплыла бы наружу.

— Лекарственный дом – и себя, — с укоризной подал голос Богдан.

— Да, и себя! — с вызовом выкрикнул Кипятков. — Не вижу в том ничего зазорного! Лишь полный дуцзи[63] не использовал бы такой случай! Это же золотое дно!

Отец Киприан прервал свое мерное хождение.

— Сладчайший Григорий Палама учил: «И Исаак был богат, но чрез боголюбие, милосердие и странноприимство не токмо сам получил спасение, но сделался и местом спасаемых», — проговорил он. — Не в золотом дне дело.

И вновь принялся мерить покой невидимыми под рясою шагами.

Некоторое время все молчали. Потом Баг сказал:

— Продолжайте, пожалуйста.

— Изысканиями я установил, что возбудительный состав производится в лисьих надпочечниках, а затем быстро поступает в кровь и через оную – в слюну, каковую лисица и впрыскивает затем при поцелуе, — заговорил Кипятков. — Я предположил, что вытяжка из надпочечников и должна послужить искомым лекарственным зельем… так и случилось. Лекарство прошло все положенные испытания! Единственное, чего я не сказал чиновникам, — это то, что годятся тут надпочечники совсем даже не любой лисы. Только лис-оборотней, обнаруженных мною здесь… на земле, между прочим, вашего светлого острова, владыка! Я же ваш остров от оборотней чистил попутно!

— Ну-ну, — сказал архимандрит. — Некоторые литераторы тоже повадились одно время Иудин грех в подвиг возводить. Мол, если бы не предательство, Христа Бога нашего не распяли б и Он бы не прославился, — так слава Иуде, вот истинный герой… Оставим это. Лучше уж оставим. Не то я, не ровен час, разгневаюсь…

— Оставим, — покорно кивнул Кипятков; перед перспективой такого поворота он сразу стушевался. — Но что мне светские власти могут вменить в вину, вот чего я не понимаю? Недозволенную охоту на лис? — он издевательски оскалился, глянув на Бага.

Тот медленно поднялся с койки.

— Вас интересует лишь ваша формальная вина? — тихо, но с явной угрозой спросил он.

Богдан сделал другу успокаивающий жест рукою.