Дело Локвудов

— Я решил, мистер Локвуд, что лучше мне сказать вам заранее. Дело вот в чем: у вашей жены произошла ссора с миссис Даунс. Моя сестра, миссис Хэддон, выполняющая сегодня обязанности хозяйки, находилась поблизости и все слышала. Ссора произошла наверху, в жилой части дома. Сестра не пожелала сказать, что они там наговорили друг другу, но, видимо, разговор был неприятный. Собственно, даже не разговор, а перепалка. Я рассказываю вам об этом сейчас, чтобы вы не удивлялись, почему мы переменили ваши места за столом. Предполагалось, что Джордж и Стерлинг Даунс и, соответственно, их родители будут сидеть рядом, но теперь мы вас разъединяем. Я очень сожалею о случившемся, особенно в такой день, как сегодня, но судя по тому, что говорит моя сестра, рано или поздно это должно было выйти наружу. Так вот, я счел нужным предупредить вас. Мальчики думают, что их посадят вместе, но это не получится, и вы теперь знаете почему.

— Очень жаль, — сказал Авраам Локвуд.

«Я поднялась наверх в туалет, а она в это время выходила оттуда. Я не сочла нужным разговаривать с ней, потому что часа за два до этого мы уже здоровались, а болтать с ней впустую не доставляет мне никакого удовольствия. С этой потаскухой. Но она обозлилась за то, что я не хочу говорить с ней, и сказала нечто вульгарное, неподобающее леди. Возможно, она думала, что я не услышу, но я услышала. Если тебя интересует, какие это были слова, я скажу. Она сказала, что рада, что сходила в туалет до меня, а не после меня. Я пропустила эти слова мимо ушей. Не подала вида, что слышала. Я просто зашла в кабинку, а когда вышла, она все еще стояла в туалетной комнате, дожидаясь меня. Я хотела пройти мимо, но она преградила мне путь. „Дайте мне пройти, пожалуйста“, — сказала я. — „Не раньше, чем я выскажу все, что о тебе думаю“, — говорит она. Возможно, это и не совсем точные ее слова, но что-то в этом роде. „Не раньше, чем я выскажу все, что о тебе думаю. Не раньше, чем скажу то, что должна сказать“. Что-то вроде этого. Я не очень внимательно ее слушала, я только хотела выбраться оттуда, лишь бы не быть с ней вместе, хотела на сто миль удалиться от нее и от всех остальных здешних, если уж на то пошло. Мне здесь не место. Я пенсильванская немка из Рихтервилла, штаг Пенсильвания, где меня любят и уважают и вежливы со мной. Там, где я родилась, моих родных уважают. Пусть эти янки из Новой Англии или филадельфийские квакеры приедут к нам в Рихтервилл и поинтересуются, что о нас думают люди. Они сразу узнают, что есть на свете место, где имя Аделаиды Хоффнер что-то значит. Вот как меня воспитали. Меня не приучали думать, что я хуже других. И что бы ни случилось со мной в жизни, я не привыкла считать себя хуже других.

А приедешь в Филадельфию или в эту школу святого Варфоломея, и все смотрят на тебя свысока. Ты делаешь вид, что они твои друзья, некоторые из них тоже притворяются твоими друзьями, но на самом деле ты не принадлежишь к их кругу. Все эти годы я думала о тебе и могла бы уже давным-давно сказать кое-что о тебе, но надеялась, что ты переменишься. Но ты не переменился. Когда я с тобой впервые познакомилась на свадьбе моей сестры, ты был такой красивый и такой самодовольный человек. Но мне следовало спросить себя: «Кто же он такой?» Авраам Локвуд из Шведской Гавани, только и всего. Не лучше, чем молодые люди Барбары Шелленберг. Разве что старше их…

Так вот, эта самая Марта Даунс стояла на моем пути. «Что это значит? — спрашивает. — Проходишь мимо и никакого внимания?» — «Я с вами здоровалась, и этого достаточно, — говорю я. — Разговариваете, как деревенская баба. Да вы и есть деревенская баба». — «Откуда ты знаешь, кто я? От своего мужа?» — «Муж мой ничего мне не рассказывал, — отвечаю. — Да и не надо было ничего говорить. Всякая жена знает, когда ее муж проводит время с такими, как ты». Мы говорили друг другу кое-что и похлеще, и долго еще длилась наши перебранка, пока она наконец не сказала: «А я вот возьму да и снова отобью его у тебя». — «Снова? — сказала я. — Да я и не брила его обратно. То, что было твоим, мне не нужно». В это самое время пришла эта миссис Хэддон и сказала: «Леди? Леди!» А я ей в ответ: «В единственном числе, пожалуйста. Не желаю называться с ней одинаково». С этими словами я вернулась сюда.

Я хочу уйти сейчас же. Ты можешь остаться на завтрак, если хочешь, а я пойду найму извозчика и сяду в ближайший бостонский поезд. А ты делай что хочешь. Джордж едет со мной. Я спрашивала его, и он поедет со мной. Оставайся, если хочешь, только это поставит тебя в глупое положение. Этих людей я достаточно хорошо знаю, Авраам Локвуд. Твои друзья будут не очень-то высокого мнения о тебе, если ты отправишь свою жену и сына домой, а сам останешься. Мне-то все равно, по мне, хоть навсегда оставайся. Я только знаю, что ты глупец».