Дело лошади танцовщицы с веерами

Мейсон с серьезным видом вынул бумажник из кармана, вытащил оттуда пятидесятидолларовую бумажку и протянул ее миссис Нолан.

— Что это? — спросила она.

— Это чтобы немного вас поддержать за вашу подозрительность, — объяснил Мейсон.

— Не понимаю.

— Ваш муж — разговорчивый, общительный человек. Он дружески настроен к людям.

— Слишком дружески. А за что деньги?

— В случае если кто-нибудь еще придет и будет задавать вопросы о лошади, то говорить должны вы, а не он.

Нолан рассмеялся.

— Боюсь, что так и разговора никакого не получится. Она…

— Это не твое дело, Фрэнк Нолан, — отрезала жена. — Я этим буду заниматься. Я так думаю, что, если этот человек хочет заплатить мне за то, чтобы ты помалкивал, я уж постараюсь отработать эти деньги. О чем вы хотите, чтобы он не говорил?

— Обо всем.

— Хорошо, — поняла миссис Нолан, — я думаю, таким образом нетрудно заработать пять долларов. Я уж заставлю его держать язык за зубами.

— Тут не пять долларов, — сказал Мейсон.

Она подошла поближе и поднесла бумажку к свету, вгляделась в нее и удивленно воскликнула:

— Бог мой! Да тут пятьдесят!

Мейсон улыбнулся на это, пожал руку Фрэнку Нолану и произнес:

— Огромное спасибо.

Адвокат направил свою машину в сторону севера, за ней помчался пес с обрубленным хвостом, лая на переднее колесо до тех пор, пока автомобиль не доехал до мощеной дороги.

Проехав примерно полторы мили к северу, Мейсон свернул к почтовому отделению, носившему имя владельца — Кампо.

Старая мексиканка, у которой правая рука была на перевязи, медленно пересекла широкую веранду некрашеного здания, вошла в дверь и исчезла.

Хозе Кампо приблизился к машине.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Чем могу быть полезен?

— Вы меня не узнаете? — спросил Мейсон.

— Я… сеньор, я где-то раньше видел ваше лицо, но не могу вспомнить, где это было.

— Я приехал узнать насчет женщины со сломанной рукой. Я из страховой компании.

— Пожалуйста, сеньор, не беспокойтесь об этом, — взмахнул рукой Кампо, как бы отказываясь от любых услуг. — Нам ничего не надо. У меня нет никаких претензий. Не надо никакой страховки.

— Но женщина застрахована.

— Нет-нет, сеньор. Все в порядке. У нас нет претензий.

— Рука срастается нормально? — справился Мейсон.

— Доктор говорит, что все в порядке.

— К какому доктору вы ее возили?

— К доктору в Редлендсе.

— Почему так далеко, в Редлендс?

— В Редлендсе хорошие доктора.

— Одни из лучших, — согласился Мейсон. — Но почему все-таки так далеко?

— Она хотела туда, сеньор.

— Хорошо. Теперь расскажите мне о лошади.

— О лошади… О… Ах да, это тот сеньор, который оказался на шоссе в то время, когда произошел несчастный случай. Так-так, точно, его звали сеньор Мейсон. Ах да, я теперь вспоминаю.

— А я хочу знать о лошади, которую Каллендер отдал вам на хранение, — сказал Мейсон.

— Нет, нет, нет, это был не Каллендер. Другой человек.

— Какой другой человек?

— Такой ба-а-альшой.

— Вы знаете танцовщицу с веерами по имени Шери Чи-Чи? — спросил Мейсон.

— Знаю конечно. Она приехала к нам с этим человеком насчет лошади, и — о-о, столько бед случилось из-за этой лошади.

— А теперь перейдем к делу, — приступил Мейсон. — Начните с самого начала и расскажите мне все.

— Это произошло в тот же день, что и несчастный случай.

— Так что же стряслось?

— Все началось, когда тот человек и Шери Чи-Чи, танцовщица с веерами, приехали на ранчо вместе с лошадью.

— Как они доставили лошадь на ранчо?

— Это было ночью. Ба-а-альшой человек сидел на лошади. Вот и все, что я знаю.

— А Шери Чи-Чи, танцовщица с веерами?

— Она приехала на машине, ехала очень медленно позади лошади. Была ночь. Первое, что я услышал, был стук копыт по дороге, так: цок, цок, цок. А потом я услышал, как ехал автомобиль, тихо так. Затем мой дом осветили фары, и эти люди вошли сюда. Это были очень хорошие люди, они хотели, чтобы я взял лошадь на несколько дней. Чтобы она постояла у меня на конюшне, и чтобы никто ее не увидел, и чтобы я позаботился и о седле и об уздечке.

— Продолжайте.

— И они мне хорошо заплатили. О-о, они и вправду заплатили мне хорошо, сеньор. Здесь я не могу пожаловаться.

— А что случилось потом?

— Затем, в тот же день, в тот самый день, когда произошел несчастный случай…

— В среду, одиннадцатого числа? — уточнил Мейсон.

— Я так думаю. Это и вправду было в среду. Да, я думаю, что одиннадцатого. Этот человек позвонил мне. Сказал, чтобы я оседлал и взнуздал лошадь и, в общем, подготовил ее.

— Подготовил к чему?

— Этого я не знаю, — ответил Кампо. — Он просто велел мне до ночи надеть седло и уздечку.

— А что еще?

— Предупредил, если меня будут спрашивать о лошади, то ответить, что она забрела на ранчо, что она была оседлана и взнуздана так, как я это сделал ночью; что я вроде боюсь, как бы у меня не случилось каких-нибудь неприятностей, и поэтому решил ее оседлать, взнуздать и отвести к шерифу.

— Хорошо, что потом?

— Я ее седлаю и взнуздываю, а затем все и происходит. Не той ночью, а утром.

— Что?