Дело маленьких дьяволов

– То-то и оно, что не знаю, – буркнул Гас. – Одно дело – постоянно талдычить другим об осторожности, а другое… Вот будь он таким предусмотрительным, ходил бы с двумя целыми руками, а?

– А ты ему это скажи! – подколол Морфи. Гас только фыркнул в ответ.

Они сидели на берегу заболоченного канала, в том месте, где колючие кусты разрослись особенно буйно, – устроившись на крохотном пятачке крошащейся от старости кирпичной набережной. Не слишком-то удобное место: острые шипы так и норовят ужалить в спину; но по этой же причине – безопасное. Здесь, в Весёлых Топях, всегда следовало думать о том, чтобы никто не мог подобраться к тебе незамеченным.

– Да брось, должно же и нам когда-нибудь подфартить по-крупному! – Морфи даже не замечал, что убеждает не столько Гаса, сколько себя самого. – Жаль только, темнит Папа, что да как…

– Темнит, говоришь… – задумчиво протянул «братец». – Не знаю, не знаю… По мне, так намекнул он вполне прозрачно – куда уж яснее-то.

Морфи почувствовал легкий укол зависти. Опять этот умник его обскакал! Пауза затягивалась. Гас, похоже, целиком ушёл в свои мысли – уставился на заросшую ряской воду канала и замер.

– Ну? – не выдержал, наконец, Морфи. – Знаешь, так говори! И нечего тут из себя строить…

– Ну подумай хоть раз своей головой. Ты же сам спросил его: мол, сколько на этом деле взять можно? Что он ответил, помнишь?

– Ну… Что-то вроде того, сколько сможем унести… Много, короче.

– Удивительные вы фроги – что ты, что Роффл, – тихонько вздохнул Гас. – Вам говорят одно, а вы слышите другое… Чего сами себе напридумывали. Выкуп, вот что он задумал! Ну, теперь понял?

– Выкуп?! Типа, мы стыбзим что-то ценное, а потом получим за это денег?

– Ага. Именно что получим. Только не денег, а много другого разного… И не «что-то», а «кого-то». Чуешь разницу, братец?

– Так это же… Похищение?! – у Морфи от удивления отвисла челюсть.

– Вот именно, – угрюмо отозвался Гас. – Не знаю уж, на кого там Папа нацелился, да только нам такое не потянуть. Мы уличные воришки, не более. Ты, я, Пиксин, даже дубина Роф, хоть он и любит корчить из себя крутого. Этому нас учил Папа. Да и сам он всего лишь карманник… Бывший. Помяни моё слово, наша компания скоро облажается по полной.

– Почему же ты тогда согласился? – только и нашёлся спросить Морфи. Гас невесело ухмыльнулся.

– А что, думаешь, у меня был выбор?

* * *

Вода тонкими струйками растекалась по столешнице и капала на пол. Я задумчиво смотрел на пузатый бронзовый ларец, а он, в свою очередь, злобно пялился на меня. Это не метафора: крышка представляла собой стилизованную фрогскую физиономию, навечно застывшую в гротескной гримасе ярости. Неведомый мастер подошёл к работе со всем тщанием; ни патина, ни тонкий налет водорослей не могли скрыть искусной чеканки – каждая складочка, каждое пятнышко неповторимого кожного узора, даже бородавки… Странно, я никогда раньше не видел у Тыгуа этой вещицы. Настоящий антиквариат – если не ошибаюсь, такой стиль, «отрубленная голова», был популярен во времена прежней династии, то есть ларцу по меньшей мере лет двести… Он лежал, полузанесённый мелким песочком, в углублении дна, служившим Тыгуа летней постелью. Как будто учитель нарочно оставил его там для меня, чтобы не пришлось долго искать… Впрочем, почему «как будто»? Наверняка всё так и было.

Я осторожно погладил маленького демона по макушке. Ни замка, ни ручек. Как же ты открываешься, малыш? Должны быть некие подвижные элементы… А, вот оно что: глазные яблоки вращаются в глазницах! Крышка, только что составлявшая единое целое с решётчатым коробом, вдруг поддалась.

Внутри лежали письма. Перетянутая вощеным шпагатом аккуратная стопка волокнистой храмовой бумаги, немного похожей на тончайший войлок. Такая может пробыть в воде долгие годы, и ей ничего не сделается… Правда, и писать на ней не так просто – требуются особые твёрдые чернила, предварительно расплавляемые на маленькой жаровне. Для повседневной корреспонденции у фрогов используется совсем другая бумага, обычная – раньше её пропитывали перед отправкой специальным маслом, теперь опрыскивают водоотталкивающим спреем, на случай возможных превратностей пути. Как правило, этого достаточно, чтобы защитить послание от вездесущей влаги. Секретом производства храмовых листов владеют лишь несколько монастырей; на них пишут священные тексты – и не больно-то охотно продают на сторону… Разве что покупатель предложит совсем уж заоблачивую сумму.

– Дело наконец-то становится интересным… – пробормотал я, распутывая узел бечёвки.