Дело Малышева

Тоже знакомый? Или тоже друг этих трех товарищей? Но Жанна Львовна говорила, что они дружили втроем и больше никого не упоминала. А если все же… До дома банкира было не слишком далеко.

Открыл Игорю хмурый немного полноватый парень. Равнодушно спросив, «вам кого», кивнул:

– Проходите. Я сейчас мать позову.

Жанна Львовна была немного бледной, одета в черное, но макияж по-прежнему отличался безупречностью.

– Это вы? – удивилась она, – не ожидала.

– Извините, – сказал Игорь, – я и сам не ожидал. Но у меня возник вопрос.

– Ничего страшного, – заверила его Жанна Львовна, – задавайте ваши вопросы. И вот что: пойдемте на кухню, я угощу вас кофе.

Она поставила перед Игорем чашечку свежесваренного кофе, подвинула вазочку с печеньем. От печенья он отказался, а кофе стал с удовольствием прихлебывать маленькими глотками. На кухню заглянул хмурый парень, но быстро ретировался.

– Сын? – спросил Игорь, кивая в сторону комнат.

– Переживает очень, – вздохнула Жанна Львовна, – всегда модно было говорить о конфликте отцов и детей, но в нашей семье такого конфликта не было. Славик отца любил. А как стал учиться в экономическом, прислушивался и к его советам, интересовался работой в банке. Вася только рад этому был, думал, что сын пойдет по его стопам.

– А дочь?

– Таня заканчивает торговый. Валя шутил, что у нее отличная хватка, и она еще их всех за пояс заткнет. Откроет какой-нибудь сногсшибательный магазин.

– Ваша дочь думала об этом?

– Нет, что вы. Это всего лишь шутки.

– Она сама хочет заниматься бизнесом?

– Вероятно. Но ее больше привлекают дамские салоны. Как-то призналась, что мечтает работать в доме моды. Она упорная. Когда-нибудь добьется своего.

– Она тоже переживает?

– Конечно, – Жанна Львовна с удивлением посмотрела на Игоря, – я же говорю, дети очень любили отца. Для них это настоящий удар.

– А для вас? – Игорь намеренно задал провокационный вопрос.

– Вы знаете, – Жанна Львовна отставила чашечку, – я сейчас много думаю о Васе, вспоминаю наши последние разговоры. Тогда я не придавала его словам значения, но теперь…

– Он чего-то боялся?

– Да, хотя и старался не подавать виду. Он пришел как-то очень сильно чем-то встревоженный, вел себя нервно, но сказал, что все его неприятности связаны с бизнесом. Его работу мы никогда не обсуждали. У него не было привычки делиться со мной своими проблемами. Возможно, считал, что мне это не к чему. Поэтому я не стала его расспрашивать. Несколько дней он ходил сам не свой, но потом все вроде бы наладилось. А когда ему сообщили об убийстве Валеры, он зло так сказал: «Вот дурак, не послушал. Говорил же ему… „. Я еще спросила тогда о чем он говорил, но он грубо так ответил, чтобы я не вмешивалась. Потом он успокоился, знаете, странно так успокоился, словно ждал чего-то. Иногда в нем это прорывалось. После смерти Вали он жутко напился. Я его никогда таким не видела, он вообще выпивал редко. Но в тот день это было что-то жуткое. Он и смеялся, и плакал, и все повторял: «Надо же, следующий, надо же“. В таком состоянии он ничего не соображал, я не пыталась ничего узнать. Потом было покушение. Он запретил мне появляться в больнице, сказал только по телефону, что у него охрана, и он велел никого не пускать.

– Может, уедем, Вася, – сказала я ему.

– Уедем, непременно. Как только выйду из больницы, так сразу и рванем куда подальше. На Филиппины, в Африку или к черту на рога.

– Вот так мы и поговорили, – закончила Жанна Львовна, – он сказал, что еще позвонит. Но этого не случилось. Его застрелили прямо в палате на следующий день.

Она вздохнула. Игорь поблагодарил ее за рассказ и поднялся:

– Мне пора.

– Заходите, – сказала Жанна Львовна, – может быть, я хоть чем-то смогу вам помочь.

– Простите, – сказал он, – мой вопрос к делу не относится. Вы тоже в экономическом учились?

– Что вы, – Жанна Львовна улыбнулась, – экономика для меня темный лес. А училась я на филологическом. Романо-германское отделение. Преподавала в школе французский. Но потом Вася захотел, чтобы я оставила работу, так я и стала домохозяйкой.

– Не думали в школу вернуться?

– Нет. Отвыкла, знаете. Может быть стоит заняться репетиторством, но пока рано об этом.

– Понятно. До свидания, Жанна Львовна.

– Всего хорошего, – она снова улыбнулась.

«Приятная женщина, – думал Игорь, выезжая на трассу, – и совсем не похожа на избалованных дамочек, какими представляют жен банкиров. Скорее, срабатывает стереотип. Банкиры все дубоголовые, откровенно зацикленные на добывании денег, а их жены набитые дуры, думающие только о тряпках. А в жизни встречаешь самых обычных людей, которые могут радоваться или огорчаться». Он вздохнул. Вдова банкира оказалась совсем не подходящей под стереотип. У Игоря даже мелькнула мысль, что он бы хотел пригласить ее в ресторан. «Нет, – остановил он себя, но тут же поправился, – а почему собственно – нет». Теперь он был один. Понятно, Жанне Львовне сейчас не до развлечений, но не всегда же она будет носить траур. Он был уверен, что с вдовой Рябченко ему еще придется встретиться.

* * *