Дело медведя-оборотня

Доморощенный зоолог зло рассмеялся, хлопнув себя по колену рукой. Муромцев с Башировым переглянулись и улыбнулись. Заметив это, Кольбин вдруг замолчал и посерьезнел. Муромцев закурил, помахал в воздухе спичкой, туша ее, и продолжил допрос:

– Захария Аврамович, вы, я так понимаю, человек внимательный, раз энциклопедию составляете? Скажите, а загнутых стволов берез вы там не замечали поблизости?

– И вы туда же? – Кольбин презрительно усмехнулся. – Тоже верите в эти байки про оборотней? В наших лесах согнутых берез хватает, так что вполне они там могли быть. Вы позволите?

Кольбин встал, налил из графина воды в стакан и, выдохнув, залпом выпил. Потом поставил стакан на стол со словами:

– А я думал, водка в графине. Ну, хорошо, скажу вам вот еще что: один раз в пеньке старом три ножа видел. Кто их там оставил и для чего, я не знаю. Но в оборотней не верю, так как сам их не видел, а в науке такие мутации не описаны, а если есть какие сведения, то с зоологической точки зрения их изучать невозможно. Признаться, я одно время сам пытался выяснить, что же такое в лесу скрывается. Караулил в полнолуния, лет семь назад примерно.

– Ну-ну, и что же? – с интересом спросил Муромцев.

– А ничего, не видел никакого оборотня. Вот медведя встретил, пальнул я, значит, в воздух и спугнул его. А потом, в паре верст, наткнулся на тело девочки разодранной, а еще в версте – те самые ножи в пеньке. Вероятно, охотник точил эти ножи или еще чего. Но я вас уверяю, медведь был самый обычный, Ursus arctos. Так что я после и думать забыл про эти сказки об оборотнях.

– Ну, что же, – сказал с облегчением Баширов, – на этом, пожалуй, и закончим, Роман Мирославович?

Муромцев предпочел отмолчаться, он сидел за столом и записывал рассказ Кольбина. Полицмейстер с улыбкой повернулся к зоологу и сказал:

– Господин Кольбин, у меня есть еще одна небольшая просьба! Вы не составите для следствия, так сказать, список подозреваемых, которые, по-вашему, могли бы быть причастны к этим убийствам? Кто мог бы замаскировать их под нападение медведя? Согласитесь, ведь для того, чтобы сымитировать нападение медведя, надо хорошо знать, как он нападает, как бьет и куда! А это значит, что убийца знает повадки хищников. Вы нам поможете, Захария Аврамович?

Помещик пристально посмотрел сначала на полицмейстера, потом на Муромцева. Немного подумав, он ответил:

– Хорошо, я постараюсь. Но мне нужно покопаться в моих записях. – И снова потряс своим пухлым блокнотом, да так, что из него вылетело несколько закладок.

– Что ж, – развел руками Баширов, – будем вам за это весьма признательны!

Он выразительно посмотрел на Муромцева. Тот лишь вздохнул и снова промолчал. Баширов открыл дверь и указал Кольбину на выход со словами:

– Не смею вас более задерживать, Захария Аврамович! А за списочком мы к вам завтра человека пришлем!

После того как шаги зоолога стихли в коридоре, полицмейстер устало сел в кресло и сказал:

– Не говорите ничего, Роман Мирославович. Вы сами прекрасно знаете, что мы должны были его отпустить, ведь задерживать не за что.

– Знаю, – медленно сказал Роман, – но слежку бы я за ним установил. Не ровен час сбежит наш энциклопедист.

Глава 19

Выйдя из полицейского управления, Муромцев, отец Глеб и Барабанов направились в гостиницу, чтобы подвести некоторые итоги. Однако Нестор с отцом Глебом, чтобы начать обсуждение, не стали дожидаться возвращения в штаб, в который был оборудован номер их начальника: Барабанов, глубоко возмущенный словами Баширова, что убийца, скорее всего, был низкого происхождения, кричал на всю улицу, пугая сонных котов на заборах и редких прохожих:

– Этот ваш Баширов типичный продукт средневековья! Зашоренный раб предрассудков, который мыслит стереотипами! По его логике выходит, что дворянин не может быть преступником, словно все дворяне святые!

– Нестор, ты преувеличиваешь! – сказал Муромцев, – и прошу тебя, говори потише.

– Но послушайте, Роман Мирославович, – не унимался Нестор, – ведь все как раз наоборот! Портрет нашего преступника как раз попадает под описание человека благородного, из дворян! Кто как не они, будучи развращенными своей властью над простыми людьми, способны на чудовищные, болезненные проявления девиантного поведения в духе садизма и пыток?! Вспомните Салтычиху или маркиза де Сада!

Отец Глеб шел вслед за Барабановым и лишь качал головой.

– А что крестьяне? – продолжал Нестор. – Ну, да, могут по пьяному делу пару человек зарубить или из ревности! И каяться потом всю жизнь!

– Ну, не скажи, Нестор, – возразил отец Глеб, догоняя коллегу, – полно случаев жестоких убийств, в том числе и серийных, среди рабочих и мастеровых…

Нестор остановился и снова закричал на всю улицу:

– Да, я согласен, но не среди крестьян! Уж слишком близки они к земле-матушке! И если способны на убийство, то по случаю, разово, так сказать, а не в течение пятнадцати лет по полнолуниям!